У самого подножия камня стояла преобразившаяся мышь, размерами достигшая хорошего бычка, и пыталась вскараб
У самого подножия камня стояла преобразившаяся мышь, размерами достигшая хорошего бычка, и пыталась вскарабкаться по камню. Единственной ее проблемой были короткие лапы и тяжелый вес. Мышь то и дело соскальзывала вниз. На ее морде было написано такое негодование, что Мил с удовольствием подумал, что хорошо хоть она не ругается. И накаркал. После очередной попытки, съехав по камню вниз и смяв своим весом несколько зазевавшихся крыс, мышь уселась на заднюю часть, сковырнула из зубов застрявшую крысиную морду и, уставившись на белую пантеру красными зрачками, голосом, от которого тело покрывалось изморозью вплоть до пяток, заговорило: - Белобрысый! Это ты, что ли, тут самый настырный? Чего молчишь? Или говорить разучился? Али стесняешься? - Поболтай с ним, - посоветовал Родж. - Может, чего путного разузнаешь. Звери всякие бывают. Милу почему-то не слишком хотелось общаться с потолстевшей мышью. Но пришлось согласиться. Серый странник прав. Звери всякие нужны, звери всякие важны. Кто знает, может, ласковое обращение с монстром поможет? Хотя лично Мил ни разу не слышал, чтобы мыши хоть что-то понимали в дрессировке и в хорошем обращении. - Белобрысый! Ты что, сукин сын, за спины несознательных товарищей прячешься? Я с тобой разговариваю. - Мышь, не глядя, пошарила лапой вокруг себя, сграбастала несколько услужливо подбежавших крыс и, не задумываясь, отправила их в пасть. Два-три "хрупа", глотательное движение, легкий хлопок, и тело мыши раздулось еще на несколько сантиметров. Мил вздохнул. В очередной раз недобрым словом вспомнив тот день, когда прилетел на эту планету, он повернулся к мыши: - Ты что ко мне привязалась, уродина? Мышь расплылась в довольной улыбке, обнажив острые белые зубы. - Вот теперь ты меня уважил, белобрысый. Пока я до вас окончательно не добралась, - очередные две крысы провалились в бездонный желудок мыши, и голова ее поднялась вверх на пару сантиметров, - пока поближе не познакомилась, ты уж поболтай со мной. Будь добр. А то с крысами - недорослями - мне уже неинтересно, а так хочется побеседовать с умным созданием. Мил несколько секунд продумывал, что ответить, затем склонил морду: - Ну доберешься ты до нас? И что дальше? - Как что? - не поняла мышь. - Кого-то просто съем, а тебя, например, крысам оставлю. Просили. - Но ради чего? - не унимался Мил. - Ради чего ты служишь этой мелкоте? Ты никогда не задумывалась о том, что как только ты станешь им не нужна, то они же тебя и того... скушают. Мышь задумалась. Если Мил правильно разбирался в психологии мышей, то сейчас в гигантском мозгу мыши творилась бог знает какая карусель. С одной стороны, Мил был прав, что еще делать с горой мяса, которая не нужна? А вот здесь в уравнении Мила была небольшая неувязочка.