- Все чисто, можешь войти. - Слава Богу, - пробормотала она. Лицо Коннора помрачнело, когда он уловил
- Все чисто, можешь войти. - Слава Богу, - пробормотала она. Лицо Коннора помрачнело, когда он уловил нотки сарказма в ее голосе, но Эрин была слишком утомлена, чтобы обращать на это внимание. Пусть сердится, если ему хочется, успокаивать его она все равно не станет, у нее самой скверное настроение. Она сняла жакет, швырнула его на стул и потерла ладонью онемевшую шею и затылок. - Эрин, - сказал Коннор, заперев дверь и закрыв ее на щеколду. - Я не могу сегодня оставить тебя одну. Это было бы безрассудно. Так что мне придется ночевать у тебя. Эрин потерла поясницу, размяла плечи и сказала: - Нет, у меня ты не останешься. - Останусь, милочка, - бесстрастно возразил он. - Ты забыла, что произошло на шоссе? Или ты надеешься, что эта хлипкая дверь и никудышный замок защитят тебя от наемного убийцы? Да такие умельцы вскроют самый сложный замок и стальную дверь, если это потребуется. Эрин запустила пальцы в волосы и, взлохматив их, насмешливо спросила: - Может, мне снять сейф в банке для временного проживания? И нанять взвод морских пехотинцев для охраны? - Похоже, ты начинаешь понимать всю серьезность проблемы, - сказал Коннор, прищурившись. - Эрин скинула туфли, одна туфля приземлилась на середине комнаты, вторая упала на кипу научных журналов в Тогда оставайся, - невозмутимо сказала она. - Я думал, ты меня возненавидела, - с легким удивлением сказал Коннор, чем доставил Эрин немалое удовольствие, существенно укрепив ее уверенность в своих женских чарах. Ей было приятно убедиться, что он тоже подвержен их воздействию. Она взглянула на свои наручные часики, сняла их и кинула на туалетный столик. - Сейчас уже три часа утра, Коннор. Я слишком устала, чтобы злиться на тебя.
***
Куртц Новак и Габор Лукаш явно не стоили того, чтобы так страдать и унижаться ради них. Они воспользовались им и выбросили, как изжеванный презерватив. Мартин это чувствовал. Полицейские бесцеремонно втолкнули его в камеру и захлопнули дверь. Он упал на колени и глухо застонал от боли. На допросе его били и применяли пытки, но Мартин был готов к этому и держался. Он сообщил полиции только то, что приказали ему хозяева. Но не сразу, а лишь после пыток. Он стоически перенес боль и лишь в последний момент, задыхаясь, признался, когда и где в последний раз виделся с Новаком и Лукашем. Кажется, ему поверили. Потом он повторил ту же версию, хотя его снова пытали. Однако его верность Новаку и Лукашу было некому подтвердить, и вряд ли его муки будут когда-нибудь по достоинству оценены. В этом Мартин не сомневался.