— За что ты так со мной, Боженька? — расплакалась Элька, устало опускаясь на камни. — Неужто я такая грешна
— За что ты так со мной, Боженька? — расплакалась Элька, устало опускаясь на камни. — Неужто я такая грешная? Она села на край выступа, свесив ноги. А вдруг все-таки есть спуск? Увы, только каменная стена, тянущаяся вниз, насколько хватало взгляда. Что же делать? Девушка бросила в пропасть камень. Звук падения донесся до нее далеко не сразу. Высота страшная. Выхода нет. Не повезло. Если бы не пес, барчук никогда не нашел бы беглянку в буреломе, но этот проклятый пес выведет его прямо к ней. Перед глазами Эльки пронеслась ее короткая жизнь, которая, похоже, закончилась. Лучше уж сразу вниз сигануть, чем оказаться опозоренной, а потом проклятой отцом, изгнанной из дому и отлученной от Церкви. Помнила, как односельчане забрасывали камнями бредущую по улице прочь из деревни дочь соседа, Кирана Кривого. А в чем бедная была виновата? Снасильничали ведь! Даже отец с матерью в нее камни бросали. Мать хоть и плакала, но все равно бросала — больно строго святой отец на нее смотрел. Нет, лучше уж в пропасть прыгнуть, чем так. Страшно только… Барчуку, сволочи такой, одно интересно — повеселиться. Любой ценой. Кто его обвинить осмелится? Нет таких, никому неохота быть запоротым до смерти. А что его «веселье» девке несчастной всю жизнь ломает, так кого то интересует? Ее же виновной и объявят. И проклянут, и изгонят, и отлучат. Почему оно так, Боженька? Разве ж это справедливо? Элька была старшей дочерью вернувшего из солдатчины Аринасия. Двадцать лет мужик отслужил, чудом выжил, да в родную деревню вернулся, что мало кому удавалось. Даже добычи немало с собой принес — на дом, шмат земли и корову с головой хватило. Завидный жених, хоть и немолодой, многие семьи захотели с ним породниться. Да не вышло — солдат невольницу с войны привел, из тарканов, с которыми россы испокон веков враждовали. Чернявую да пригожую. На ней и женился, к большому неудовольствию деревенских девиц на выданье. Увы, прожили молодожены недолго — померла смуглая красавица, Эльку рожая. Поговаривали, бабка Гольчиха, повитуха, намеренно безбожницу сгубила. Но поговаривали о многом, только мало кто верил в эти россказни — сплетни, они сплетни и есть. Аринасий недолго убивался, и трех лет не прошло, как он взял за себя дородную Стеху, соблазнившись богатым приданым — кузнец деревенский дал за дочкой немало добра, обрадовавшись, что удалось эту корову перезрелую с рук сбыть. Мачеха сразу невзлюбила падчерицу — уж больно та не походила на светловолосых белокожих россов. В мать уродилась, чернявой да смуглой, от отца только глазищи голубые в пол-лица взяла. Но травить девочку Стеха не осмеливалась — Аринасий обожал дочку, часто возился с ней, носил на плечах, играл. Жену, рискнувшую как-то раз побить Эльку, поучил вожжами от души. С тех пор та старалась не вызывать недовольства мужа, делая вид, что заботится о ребенке.