Поэтому Миллиган не получит своих исследовательских зондов. Пока нет. До тех пор, пока Рейми не повзрослеет
Поэтому Миллиган не получит своих исследовательских зондов. Пока нет. До тех пор, пока Рейми не повзрослеет и не сможет позаботиться о себе сам. Они обязаны ему слишком многим.
Глава 6
— Эй, Манта! Постой! Рейми перевернулся на бок и оглянулся. Его быстро нагонял Пранло, устало махая плавниками. — Ну, ты и шустрый, вуук-муук! Что за спешка? — Спешка? — с невинным видом переспросил Рейми. — Какая спешка? Если уж на то пошло, это ты ползешь еле-еле. — Забавно, — усмехнулся Пранло. — А вообще-то что мы здесь делаем? — Я хочу показать тебе кое-что. — Рейми медленно оглянулся, сделав полный оборот. Поблизости никого не было, если не считать Тигралло, как всегда, бдительно зависшего чуть ниже. — Пошли. — Он повернулся спиной к Тигралло. — Куда? — спросил Пранло. — Туда. — Рейми нырнул и устремился вниз. Он прошел долгий путь со времени прибытия на Юпитер и своих первых жалких попыток плавать. Он живо помнил, с какой ужасной неуклюжестью пытался увернуться от нацелившегося на него вууки. Теперь, напротив, движения у него стали плавные, текучие. Мускулы грудных плавников без усилий преодолевали встречный ветер, а мышцы живота и ягодиц поддерживали плавательные пузыри в нужном состоянии инстинктивно, без сознательных усилий с его стороны. Сколько времени он уже здесь? Рейми не знал точно. Что-то около двухсот юпитерианских недель, так ему казалось; чуть больше двух периодов по девяносто недель, которые джанска называли годами. Если бы его это сильно интересовало, всегда можно было спросить и получить точный ответ — в стаде были джанска, которые вели учет проходящих дней. Но здесь время не имело особого значения. Кроме того, он мало общался с остальными в стаде, в особенности со взрослыми. Нет, с того ужасного дня... — Пранло? — откуда-то сверху послышался девичий голос. — Эй, Манта! Подождите, ребята. — Манта? — окликнул его Пранло. — Давай подождем, а? Это Драсни. — Я знаю, что это Драсни, — ответил Рейми, чувствуя, как легкая депрессия сменяется сильным раздражением. Ясное дело, Драсни, кто же еще? Кажется, куда ни повернешься, и вот она, тут как тут. Плавает туда и обратно, щебечет всякую чушь или незваной тащится за ним, когда он ищет еду, и одолевает вопросами, на которые даже новорожденный знает ответ. Драсни очень походила на его оставшуюся в далеком прошлом сестренку; точнее, что касается болтовни, она одна могла заменить собой и его сестренку, и всех ее подруг, вместе взятых. — Постой, Манта, — умоляюще сказал Пранло. — Она славная.