— Вспомните текст официального распоряжения об учреждении проекта «Подкидыш». В пункте четыре особо подчерк
— Вспомните текст официального распоряжения об учреждении проекта «Подкидыш». В пункте четыре особо подчеркивается, что наш прямой долг — защищать жизнь Рейми постольку, поскольку это совместимо с задачей нахождения звездолета джанска и получения доступа к нему. — Лайдоф не подвергала жизнь Рейми риску, — заметил Спренкл. — Да? А я полагаю иначе, — возразил Фарадей. — Она не дала возможность предупредить его об атаке вуука. Подвергать опасности через бездействие — все равно что делать это любым другим способом, черт меня побери. Спренкл скривил губы. — Может, параграф четыре уже аннулирован. — Не в письменной форме, — сказал Фарадей. — И пока этого не произошло, я имею право исходить из того, что он остается в силе. — Даже если арбитр Совета Пятисот утверждает обратное? — В распоряжении об учреждении проекта не упоминается ни о каких устных приказах, — ответил Фарадей. Спренкл покачал головой. — Технически, может, вы и правы. Но если дело дойдет до того самого нажима, о котором вы упомянули, то, должен признаться, что в поединке «вы против Лайдоф» я поставлю на нее. Прошу прощения. — Никаких извинений не требуется, — сухо сказал Фарадей. — По совести говоря, я поступил бы точно так же. — Он перевел взгляд на стоящий на письменном столе снимок Юпитера. — Однако именно я уговорил Рейми принять участие в проекте и не могу бросить его только потому, что Совет Пятисот считает, что можно обойтись без него или что с ним слишком много хлопот. — Нет. Наверно, нет. Последовала пауза. — Вы сказали, что отчасти это зависит от меня — останется ли команда со мной, — сказал Фарадей. — А от чего еще это зависит? Спренкл еле заметно улыбнулся. — По иронии судьбы, возможно, от самого Рейми. — Рейми? — Да, — ответил Спренкл. — Вы же понимаете, у него проблемы не только с джанска. Они у него были и с нами. Взгляните в лицо фактам, полковник: Рейми не очень-то милый юноша. Фарадей состроил гримасу. — Типичный эгоцентричный двадцатидвухлетний человек, столкнувшийся с тем, что грандиозные планы на будущее внезапно рухнули прямо у него на глазах. Чего вы ожидали? — Я ожидал, что по прошествии некоторого времени он станет менее ожесточенным, — возразил Спренкл. — Еще я ожидал чуть больше благодарности за то, что мы и джанска дали ему некое подобие реальной жизни. Короче, я ожидал того, что называется зрелостью. — Понимаю. К несчастью, отказ Драсни лишь укрепил его позицию «пожалейте меня». — К несчастью, — согласился Спренкл. — И еще у него есть скверная тенденция перекладывать вину за все на других, вместо того чтобы принять хотя бы часть ее на себя.