— Ты спросил, как мы путешествуем между мирами. Я тебе ответил. Ни о какой машине разговора не было. — Н
— Ты спросил, как мы путешествуем между мирами. Я тебе ответил. Ни о какой машине разговора не было. — Но... — Манта совсем запутался. — Путешествовать ведь надо в чем-то, разве не так? — Не существует никакой машины, Манта, — сказал Латранесто. — Понимаешь теперь, почему мы не могли выполнить требование людей? Нет машины, есть только место. Место внутри тьмы, боли и страха Глубины. По коже Манты побежали мурашки. Латранесто хочет сказать... — Что оно собой представляет, это место? — настороженно спросил он. — И чем отличается от других мест на Юпитере? — Это место свернуто внутрь и одновременно наружу. — В голосе Латранесто зазвучали напевные нотки, характерные для тех, кто рассказывает детям легенды. Манта понимал, что сейчас услышит еще одну легенду, имеющую, однако, несомненную особенность, а именно: в стаде он ее никогда не слышал. — Там давление... огромное давление... и сверхъестественный свет. Там во всех направлениях дуют ветры, бросающие вызов сильному и подавляющие слабого. Туда могут добраться только самые сильные духом, решительные — Мудрые. — Никогда ни о чем таком не слышала, — пробормотала Драсни. — Они постарались, чтобы рассказчики в нашем стаде помалкивали об этом, — объяснил ей Манта. — Хотя кое-какие намеки все-таки прорывались. К примеру, выражения типа «Глубина тебя возьми!». — Я всегда думал, что это равносильно «чтоб ты сдох!», — заметил Пранло. — А я всегда думал, что это означает «черт тебя возьми!», — сказал Манта. В этом крылась определенная ирония. То, что он всегда воспринимал как концепцию ада джанска, на поверку оказалось дорогой в небеса. — Но зачем от нас это скрывали? — недоуменно спросила Драсни. — Не от вас, — пояснил Манта. — От меня. И, конечно, от людей, которые, как догадывались джанска, слушали все. — Он перевел взгляд на Латранесто. — Вы что, с самого начала знали, что им понадобится? — Не знали, но предполагали. — Все равно не понимаю, — настаивала Драсни. — Если у нас нет ничего, что люди могут украсть, почему было не сказать им правду? — Потому что как только люди поняли бы, что здесь нет никакого звездолета, они сразу же утратили бы интерес к джанска, — с горечью ответил Манта и снова посмотрел на Латранесто. — И если бы это произошло, кто разрешил бы проблему вашего умирающего мира? — Ты задет и обижен, Манта, — сказал Латранесто. — Это понятно. Манта улыбнулся. — Ничуть. Просто во всем этом есть своя ирония. Обе наши расы играют в одну и ту же игру друг с другом, и обе не имеют достаточной информации. В некотором смысле это забавно.