У Фарадея сжалось сердце. — Что случилось? С ним все в порядке? — О, прекрасно, — торопливо заверил е
У Фарадея сжалось сердце. — Что случилось? С ним все в порядке? — О, прекрасно, — торопливо заверил его Бич. — Ему, правда, откусили кончик хвоста, но все уже зажило. Соль в том, что эта Лайдоф не позволила мне предупредить его об их приближении. У Фарадея отвисла челюсть. — Почему, черт побери? Бич беспомощно вскинул руки. — По ее словам, ей было любопытно посмотреть, как он выстоит против четырех хищников. Она никогда не видела собственными глазами, как джанска ухитряются... — Постойте, — прервал его Фарадей; его эмоциональная реакция колебалась от ошеломленного недоверия к дикой ярости. — Там были четыре вуука? — Четыре, это точно, четыре, — подтвердил Миллиган. — Все примерно размера Рейми. — Четыре взрослых вуука, — повторил Фарадей, как бы проверяя, не ослышался ли он. В этот момент ошеломленное недоверие явно возобладало. — Он сумел удрать от четырех взрослых вуука? — О, он сумел сделать нечто гораздо большее, — ответил Миллиган. — Он не просто удрал от них; он вывел двоих из строя, прямо на лету. После чего двое оставшихся отступили и скрылись. — Первого он ударил под дых, — добавила Макколлам. — Можно сказать, вышиб из него дух. Мне всегда было интересно, насколько внимательно он слушал во время наших бесед на темы физиологии. Выходит, внимательно. — А может, он, пока странствовал, усвоил несколько новых трюков, — сказал Бич. — Если да, то мы это упустили, — заметила Макколлам. — Как и остальные джанска, — сказал Миллиган. — Белтренини и ее товарищи аж рты пораскрывали, когда он объяснил им, что к чему. Он их ошеломил. Они чуть не на собственных плечах понесли его туда, где растет еда. — В самом деле... — В голову Фарадея пришла внезапная мысль, он перевел взгляд на Спренкла. — Вы думаете?.. Спренкл пожал плечами. — Пока рано говорить. Но выглядит многообещающе. — Да... Одна из самых главных проблем Рейми, по словам Спренкла, состояла в том, что за прошедшие пять лет он так и не сумел стать частью сообщества джанска. Не сумел до «облома» с Драсни и, уж конечно, не сумел после. Может, это и был тот социальный прорыв, которого они так давно ждали? Если да, то Фарадей готов был поспорить на свою пенсию, что значимость этого события полностью ускользнула от понимания Лайдоф. Может, она знала наизусть все факты и числа, фигурирующие в проекте «Подкидыш», но скрывающаяся под поверхностью более тонкая материя была ей неведома. — Что по этому поводу сказала Лайдоф? — спросил он. — Была под впечатлением?