Он повернул во двор, подождал, когда поднимутся ворота гаража, въехал внутрь, выключил двигатель и, взяв с
Он повернул во двор, подождал, когда поднимутся ворота гаража, въехал внутрь, выключил двигатель и, взяв с соседнего сиденья небольшую красную коробку, вышел из машины. Замки на задней двери дома тоже являлись его гордостью. Не так-то просто было открыть эти дорогие и весьма сложные механизмы. Он достал связку ключей, открыл первый замок, потом второй, вошел в дом и запер за собой дверь на эти два замка и задвинул еще пару огромных засовов. После этого он медленно прошел на кухню, пристально осматривая каждую деталь в прихожей и гостиной. Кажется, все нормально. Во всяком случае, он не заметил никаких признаков пребывания в доме посторонних людей. Все вещи лежали там, где он их оставил. Удовлетворившись беглым осмотром комнат, он направился в кабинет с деревянными стеллажами до потолка и положил на письменный стол красную коробку. Хотел было уйти, но потом вернулся и с нескрываемым раздражением подровнял стопку книг на столе, которые уже давно собирался прочесть. Заодно привел в порядок лежавшие на столе ручки и карандаши, разложив их строго по цветам - красные, синие, черные. Он терпеть не мог беспорядка на столе, как, впрочем, и во всем доме, и не мог приступить к работе до тех пор, пока все не было разложено по своим строго определенным местам. Соблюдать “морской порядок”, как часто повторял его отец, морской офицер, он был приучен с детства. Откровенно говоря, назвать отца морским офицером можно было лишь отчасти. У него еще в молодые годы, когда он был лейтенантом, появилась вредная привычка - пристрастие к алкоголю. Он довольно часто напивался во время несения службы, дебоширил на судне, дрался в портах, куда заходил корабль, а иногда пьянствовал так, что не мог добраться до каюты без посторонней помощи. Разумеется, сначала его предупреждали, уговаривали, грозили наказаниями, а потом просто уволили из флота, когда он до полусмерти избил какую-то проститутку в порту Сан-Диего. Сыну в ту пору было не больше шести. Он еще, ничего не понимал, и только много лет спустя мать рассказала ему эту грустную историю и строго-настрого приказала держать язык за зубами и не болтать лишнего о своем отце. При этом она постоянно напоминала ему, что это их секрет, который не должен стать достоянием общественности. А отец тем временем болтался по ресторанам, переходил с одной работы на другую, но нигде больше месяца не задерживался. Эта их с матерью тайна, к сожалению, была не единственной. Сын с самых первых дней спал с матерью в одной постели, а когда вырос из пеленок и перестал сосать грудь, мать по-прежнему укладывала его с собой и требовала от него определенных ласк. Он ненавидел ее в такие минуты, но ничего поделать не мог, так как очень боялся ее. Она была строгой женщиной и приучала его к порядку в семье, а порядок этот подразумевал прежде всего беспрекословное подчинение ее воле.