Гарри сделал паузу и улыбнулся. - Отец имел в виду своих партнеров, почему-то думая, что они изо всех си
Гарри сделал паузу и улыбнулся. - Отец имел в виду своих партнеров, почему-то думая, что они изо всех сил стараются занять его место. Впрочем, в какой-то степени он, безусловно, был прав. Кстати сказать, это отец надоумил меня бросить бесполезный, как он считал, футбол и поступить на юридический факультет. “Ты только не думай, что у меня нет оснований гордиться тобой, - сказал он мне тогда. - Какой отец не гордился бы сыном, который забивает столько голов в матчах с “Нотр-Дам”? Ты бы видел, как я прыгал от радости после каждого твоего гола. Но спорт - это хорошо, а мне уже стоит подумать о преемнике. Время берет свое, сынок. Я старею и хочу передать тебе дело своей жизни. Так что подумай обо мне, о себе, а самое главное - о матери. Она заслужила, чтобы о ней было кому позаботиться на старости лет”. - Итак, вы оказались хорошим мальчиком и поступили в Гарвард, чтобы продолжить дело отца, - закончила его мысль Мэллори. - И чуть было не вылетели на первом курсе. Вероятно, вы хотели вернуться к отцу? Гарри изумленно вытаращил на нее глаза: - Мэлоун, у нас что, отменили право человека на личную жизнь? - Ну что вы, только этого нам недоставало! - замахала руками Мэл. - Конечно же, нет. Но это не относится к людям общественных профессий. Такие люди всегда должны быть на виду, и у них не может быть никаких секретов. Тем более что все эти сведения содержатся в вашем досье и добыты вполне официально. Итак, на старших курсах вы больше времени тратили на симпатичных девушек, чем на работу в библиотеке, успели разбить за это время две машины, часами просиживали в барах и ресторанах и в конце концов так запустили учебу, что вас чуть было не исключили из университета. Гарри поднял в отчаянии руки и недовольно поморщился. - Знаете, мадам, не надо добивать меня на первом же свидании и укорять ошибками молодости. Или вы получаете от этого какое-то садистское удовольствие? Теперь в ее глазах появилось нечто большее, чем просто любопытство. Это было какое-то странное выражение теплой симпатии и сочувствия. Такое случалось с ней крайне редко и, как правило, во время телешоу, когда поверженный ею противник молит о пощаде и почти падает перед ней на колени. - Ну хорошо, Гарри, - наконец смилостивилась она, - вы можете быть со мной предельно откровенным. Обещаю, что все подробности нашего разговора останутся между нами, - добавила она мягко. - Да, я действительно хотел все бросить и вернуться к карьере профессионального футболиста. Думал, в этом деле я смогу добиться наибольшего успеха. Однако потом оказалось, что время уже ушло, а на футбольном поле появились новые люди - молодые, сильные, перспективные, настырные. Словом, они были намного лучше меня. Отец сказал, что он сожалеет о моем решении, но не стал противиться, считая, что я сам должен отвечать за свои поступки.