– Приятно, когда женщина так за собой следит, – сказал я, чувствуя непереносимый стыд. Но странное дело – З
– Приятно, когда женщина так за собой следит, – сказал я, чувствуя непереносимый стыд. Но странное дело – Зое все это нравилось! – Скажете тоже, Петя… – возразила она смущенно. – Все, я кончил. Спасибо! – твердо сказал я, вынимая листок из машинки. Это был гениальный ход с моей стороны. Я его не продумывал, он пришел по наитию. По лицу Зои я понял, что ей не хочется прерывать столь удачно начавшийся разговор. – Так вас действительно интересуют места? – спросила она. – Ну, не так, чтобы очень… – начал ломаться я. – Можете посмотреть, – сказала она, доставая из шкафа папку с надписью «Распределение». – Зоинька, вы добрая фея! – воскликнул я как можно более натурально. В глубине души я чувствовал себя Сметаниным. Мы уселись рядышком и принялись изучать заявки. Я выписывал места распределения на листок. Зоя комментировала, если место было ей знакомо. Для ленинградцев я выписал пару известных НИИ, штук семь почтовых ящиков, пяток заводов. На оборотной стороне листа я стал выписывать другие города. Новосибирск, Тула, Саратов, Рязань… – Петя, вас же в другой город не пошлют. Ленинградцев мы распределяем в Ленинграде, – сказала Зоя. – Мало ли что, – уклончиво сказал я. – Возможно, меня позовет романтика. И я продолжал писать: Новгород, Углич, Кутырьма… – Что это за Кутырьма? – спросил я. – Понятия не имею. Кутырьма у нас впервые, – сказала Зоя. – Вот Новгород знаю. Там большое КБ акустических приборов. На отдельном листке в папке «Распределение» был список нашей группы. Мы были расставлены по среднему баллу. Первым стоял Крылов со средним баллом 5,000. Это выглядело вызывающе. Я помещался где-то в первой трети. Мой балл был 4,587. Сметанин замыкал список. Против его фамилии значилось 3,075. Это был самый краткий и выразительный итог нашего пребывания в ВУЗе. После этой акции мой авторитет в группе очень вырос. В течение нескольких дней вся группа побывала в нашей комнате. Приводил их Сметанин, который неустанно подчеркивал свою инициативу. Места распределения обсуждались тщательно, в особенности Кутырьма. Кутырьму никто не мог найти на карте. Сметанин полагал, и не без основания, что Кутырьма достанется ему. – Меня может спасти только одна вещь… – сказал он. – Какая? – спросила Вика. Разговор был при ней. Крылов тоже сидел в комнате, но делал вид, что распределение и Вика его не касаются. – Женитьба! – многозначительно сказал Сметанин. Вика почему-то покраснела. А Сметанин достал записную книжку и долго листал ее, шевеля губами. Потом он захлопнул книжку, решительно запахнулся в свой длинный плащ, намотал шарф на горло и ушел. Вика тоже исчезла. Только она ушла, смылся Крылов. Чемогуров вышел ко мне. Он был чем-то недоволен.