– Договор заключат, тогда узнаешь, – сказал Симаковский. – А заключат его по готовому сценарию. Соображаешь
– Договор заключат, тогда узнаешь, – сказал Симаковский. – А заключат его по готовому сценарию. Соображаешь? Времени у нас в обрез. Одна неделя. – А где мы возьмем Прометея? – спросил я. – У тебя есть знакомый доктор? – Шеф у меня доктор, – неосторожно сообщил я. – Гениально! – воскликнул Грудзь. – Доктор – значит, Прометей! Я мигом себе представил лицо шефа в рамке телевизора. У меня энергичное воображение. Картина получилась настолько нелепой, что у меня потеплели уши. – Он не пойдет, – сказал я. – Пойдет, – заявил Симаковский. – Дадут полтинник, и пойдет! Чем он занимается? – Рассеянием электронов на примесях, электрон-фотонным взаимодействием… – начал перечислять я. – Кто его изобрел? – Никто его не изобретал. Оно всегда было, – сказал я. Откровенно говоря, я боялся называть фамилии. Во-первых, там все очень запутано, а во-вторых, у Симаковского с его общительностью вполне могли оказаться знакомые однофамильцы. – Ладно, – сказал Симаковский. – Прометеев найдем после. Он поставил на стол пишущую машинку, заправил в нее четыре листа бумаги, переложенные копиркой, и отстучал заголовок: Ю.П. СИМАКОВСКИЙ-ГРУДЗЬ «ОГОНЬ ПРОМЕТЕЯ» Симаковский раскрыл скобки и спросил: – Как называется наука? – Физика твердого тела, – сказал я. – Ха-ха-ха! – рассмеялся Симаковский. – Надо же! Твердого тела! Это ему очень понравилось. Он написал «физика твердого тела», закрыл скобку и несколько раз перевел рычаг. – Слева пишем, что показывать. Справа – что говорить, – сказал он и понесся дальше. На всей первой странице он решил показывать огонь крупным планом. При этом диктор должен был излагать легенду о Прометее. Ту, которую я уже излагал. У Симаковского она получилась красочнее. Прометей у него был прибит к мрачной, выжженной солнцем скале, а орел выглядел совсем несимпатично. Орел был явно фашистского вида. – Чем ты работаешь? – бросил через плечо Симаковский. – Головой, – сказал я. – Да не то! Прибор там у вас есть какой-нибудь? – Лазер, – сказал я. Это была первая данная мною консультация. Симаковский отбарабанил слева: «Лазер крупным планом». Справа он написал большими буквами: ВЕДУЩИЙ. И остановился. Далее должен был следовать текст ведущего. Грудзь набил трубку и закурил. Начиналось подлинное творчество. Трубка не помогла, и Симаковский выпил коньяку. Коньяк помог. Грудзь написал: «Мы с вами находимся в лабо-». Строчка кончилась. Страница тоже. Он вынул закладку и полюбовался ею. На странице не было ни единого исправления. Грудзь был настоящим профессионалом пера. Даже еще лучше. Он был профессионалом машинки.