– Он их уже не делает. Через эти аппараты его от науки отрывают. Несознательные у нас люди! – сказала девуш
– Он их уже не делает. Через эти аппараты его от науки отрывают. Несознательные у нас люди! – сказала девушка. Как видно, научные подвиги Фомича были достаточно хорошо известны. Девушка сообщила, что Смирный соорудил из телевизионной трубки какой-то прибор. И облучает вымя колхозным коровам. Удои от этого очень выросли. В общем, интеллектуальные интересы Фомича были разнообразны. Часа два мы плыли на катере мимо разных Петушков и других населенных мест. Природа была первозданная. Воздух стерильно чист. Люди были суровые, привыкшие к трудностям. Полеводы, животноводы, сельская интеллигенция. Раньше было такое понятие – «смычка города и деревни». Так вот, я эту смычку осуществлял. Меня попросили подробнее рассказать о пирометре. Я увлекся и незаметно перешел на элементарные частицы. А потом рассказал про лазер, когерентное излучение и так далее. – А что, сынок, этим лазером можно сено косить? – спросила одна бабка. – В принципе можно, – ответил я. – Но нерационально. Это все равно что фотоаппаратом забивать гвозди. В общем, когда мы добрались до Верхних Петушков, пассажиры уже имели представление о физике. Не знаю, как это там у них преломилось. Наверное, своеобразно. Ну и я, в свою очередь, получил понятие о пахоте, севе, дойке и самогоноварении. Наконец катер ткнулся носом, на котором висела автомобильная покрышка, в гостеприимную пристань Верхних Петушков.
Знакомлюсь с Фомичом
– А где село? – спросил я у девушки с велосипедом. Она вызвалась меня проводить. – Да вот же, – показала она. На пригорке располагались пять домиков, причем совершенно хаотично. Вниз, к реке, вела тропинка. Лаяли собаки. Кричали петухи. Короче говоря, не было похоже, что это центр мировой науки. – Вот дяди Васи дом, – махнула рукой девушка. На трубе этого дома было укреплено какое-то сооружение из толстой проволоки. – Магнитная ловушка, – сказала девушка. – Понятно, – пробормотал я. Если этот Фомич получает в своей печке плазму, я брошу физику. Так я подумал. Я подошел к жилищу и постучал в окошко. На стук из-за занавески высунулась голова. Я сразу ее узнал. Похуже, чем на Доске почета, но зато абсолютно живая. Василий Фомич сделал испуганные глаза и отрицательно замотал головой. – Я по делу! – крикнул я. – Пвопади ты пвопадом, – глухо донесся из-за рамы его голос. – Нету аппаватов! – Я по поводу Брумма! – крикнул я. – Бвумма? – Рыжие брови Фомича образовали взлетающую птичку. Он исчез из окошка и через минуту открыл мне дверь. Я вошел в сени.