– Ну, москвичи! Ну, деятели! – вскрикивал он. – Наверняка это они! Значит, Бризанский политехнический? Ох, умираю! Он отсмеялся и заявил, что произошла страшная путаница, в которой виноваты москвичи – административное племя, в котором живут бризанский император и чиновники. По-русски они говорят плохо, сказал Отец, а император просто самозванец. – Так в чем же дело? Что с институтом? – спросил генерал. Но тут вошел вятич, который привел нас к Отцу, и доложил, что народ приготовился к государственному молебну. – Простите меня, дела! – сказал патриарх. Вятич вывел нас из избы. Через несколько минут оттуда вышел Отец Сергий в рясе и направился на молебен. Мы последовали за ним.
Бризанская ночь
Пока мы шли по Вятке, сумерки сгустились. Отец Сергий вышагивал впереди, его дряхлая ряса свободно болталась на нем. В сумерках он был похож на призрак. Мы миновали поселок и вышли на опушку джунглей. Все племя было там. Вятичи сидели вокруг высокого костра. Среди них была наша Кэт, которую окружало несколько молодых людей, ведущих с нею непринужденную беседу. Кэт улыбалась им и строила глазки. Судя по всему, она была довольна. Молодые вятичи были сложены атлетически. Они рассыпались в комплиментах. Кэт настолько увлеклась беседой, что не заметила нашего появления. Старик подошел к костру и осенил народ крестным знамением. – Дети мои! – начал патриарх. – Помолимся вместе. И старик Зубов начал звучно читать седьмую главу «Онегина»: Гонимы вешними лучами, С окрестных гор уже снега Сбежали мутными ручьями На потопленные луга…
Я смотрел на вятичей. Видимо, большинство из них и вправду были детьми Зубова. В крайнем случае, племянниками. Их объединяло едва уловимое сходство. Семья священника Зубова, три сына и дочь, пустили в Бризании такие глубокие корни, что из них выросли молодые славянские побеги. Это выражаясь фигурально. Черемухин не умел выражаться фигурально. Он толкнул меня в бок и сказал: – Здорово поработали наши попы! Негров на все племя раз-два и обчелся! Да и те старые. «Как грустно мне твое явленье, весна, весна! пора любви!» – читал в это время патриарх. Молодые вятичи из окружения Кэт, воспламененные стихами, бросали на нее нескромные взгляды. Старик Зубов дочитал третью строфу и замолчал. Ему поднесли плетеное кресло, он уселся и перешел ко второму пункту повестки дня. Второй пункт тоже был традиционным. Он назывался «Новости из России». Мы внутренне подобрались, готовясь к тому, что разговор будет о нас. Но ничего подобного. Зубов читал последние известия. Это были своеобразные последние известия. Старик обильно сдабривал сообщения «Маяка» собственным творчеством.