Проснулся я от сильного храпа. Было уже светло. На соседней кровати спал человек, с головой завернутый в од
Проснулся я от сильного храпа. Было уже светло. На соседней кровати спал человек, с головой завернутый в одеяло. Я сел на кровати, и в тот же момент храп прекратился. Потом из-под одеяла появилось лицо с усами. Лицо уставилось на меня лучезарным взглядом и что-то сказало по-грузински. – С добрым утром! – сказал я. Лицо подмигнуло мне, затем из-под одеяла высунулась волосатая рука и принялась шарить под кроватью. Она извлекла оттуда бутылку коньяка и поставила на тумбочку. Вопросительно взглянув на меня, лицо снова подмигнуло. – Я из Ленинграда, – зачем-то сказал я. – Цинандали, – сказал человек очень доброжелательно. Я не совсем понял. То ли его фамилия была Цинандали, то ли он оттуда приехал. Он спустил ноги на пол и протянул мне руку. – Автандил, – сказал он. – Можно Авто. – Петр, – сказал я. – Можно Петя. Ноги у него были такими же волосатыми, как и руки. Вообще, он был очень волосатый. На вид ему было лет сорок пять. Ни слова больше не говоря, Автандил босиком подошел к умывальнику и вымыл два стакана. Из одного он предварительно вытряхнул зубную щетку. Поставив стаканы рядом с коньяком, он заполнил их на две трети. – Пей! – сказал он. Я поднес стакан ко рту. – Стой! – воскликнул он. Потом приподнял свой стакан, сделал им приветственный взмах и сказал с сильным акцентом: – Будем знакомы… Автандил. Можно Авто. – Петр, – повторил и я. – Будем! Мы выпили. Автандил снова полез под кровать и вытащил оттуда связку коричневых колбасок на ниточке. Колбаски были сладкие. Внутри у них были орешки на ниточке. Мы стали есть колбаски и разговаривать. Вскоре мы уже сидели на кровати Авто в обнимку и пели: – Тбилисо! Мзизда вардебис мхарео… Причем, я пел по-грузински лучше, чем он. Он пел с акцентом. Потом Авто спросил: – Ты зачем здесь? – И правда! – вспомнил я. – Надо позвонить. Я набрал номер телефона и сказал не очень твердо: – Будьте добры товарища Мегли… швили… – Я у телефона, – ответил трубка. – Говорит Верлухин. Я в Тбилиси… – Где?! – крикнула трубка так пронзительно, что Авто покрутил головой. Я назвал гостиницу и номер. В трубке послышались прерывистые гудки. Я не успел вернуться к Авто, как Меглишвили уже вбегал в номер, распахивая на ходу объятия. Так быстро он мог доехать только на пожарной машине или на «Скорой помощи». Он расцеловал меня, как родного, даже интенсивнее, а заодно расцеловал и Автандила. Автандил тут же полез за бутылкой. Пол под его кроватью был выстлан бутылками коньяка. Это было очень удобно. Выяснилось, что Меглишвили зовут Гия, и он тут же к нам присоединился.