Стоппером был наш ученый секретарь. Я никогда не видел ученого секретаря в трусах. Оказалось, у него мускул
Стоппером был наш ученый секретарь. Я никогда не видел ученого секретаря в трусах. Оказалось, у него мускулатура. Меня поставили на правый край в нападение. Ты, говорят, только не мешайся. Как получишь мяч, беги по краю и подавай в центр. Там наши забивать будут. Только судья свистнул, подбегает ко мне лысый старичок из команды противника. Левый защитник. Хочет меня опекать. – Здравствуйте, – говорю. – Моя фамилия Верлухин. Будем знакомы. – Трофимов, – говорит старичок и пытается шляпу приподнять. А шляпа у него за воротами осталась. – Как вы думаете, – спрашиваю, – кто захватит инициативу? Вы или мы? – Вы! – говорит Трофимов. – Вы ее захватите. У меня только просьба. Когда будете меня обыгрывать каскадом финтов, не очень брызгайтесь. У меня насморк. И показывает на лужу. Как раз на нашем краю лужа неправильной формы, метров триста квадратных. – Хорошо, – говорю я. – Буду выводить мяч из лужи. Вы меня поджидайте в той точке. Там у нас будет единоборство. – А вы не собираетесь в центр перемещаться, чтобы запутать защиту? – спрашивает Трофимов. – Нет, – отвечаю. – Мне и здесь хорошо. Тут как раз мяч шлепается в лужу и плывет, подгоняемый ветром. Я его аккуратно вывожу в назначенную точку. Трофимов весь напружинился, переминается, собирается выполнять подкат. Я протолкнул мяч вперед и побежал. Бегу, в ушах свистит. Еще раз мяч толкнул и упустил за лицевую линию. Стою, дышу. Через минуту прибегает Трофимов. Дышит. Смотрит на меня с восхищением. – Что было? – спрашивает. – Корнер или офсайт? – Технический брак, – говорю. Трофимов обиделся. Стал утверждать, что у него брака не было, а был недостаток скорости. Отдышались мы и опять пошли на исходную позицию, к луже. Но тут судья свистнул на перерыв. После перерыва мы с Трофимовым встретились уже на другом краю. Пожали друг другу руки как друзья-соперники. – Вот здесь уж поиграем! – говорит он. – Сухо и ровно. Посмотрел я на него, и такая меня жалость взяла! Цвет лица у него неважный. Наверняка печенью страдает. На щеках склеротические жилки. И насморк еще, сам говорил. Решил я его больше не обыгрывать, чтобы не добавлять ему неприятностей. Все равно инициатива в наших руках. Пускай будет видимость достойного сопротивления. Дают мне мяч, я иду на сближение, медленно поднимаю ногу, чтобы Трофимов успел приловчиться, – и мяч уже в ауте. Трофимов порозовел, трусит возле меня рысцой. – Вы не огорчайтесь, – говорит, – это бывает. Потом на нашем краю наступило затишье. Все стали играть у ворот Мих-Миха. Жаль, что его не видели парижские коллеги. Он два раза упал на мокрую землю. И вообще творил чудеса.