– Ницоцо… Ницоцо… Вскоре я понял, что могу проторчать здесь весь день, но никто не обратит на меня внима
– Ницоцо… Ницоцо… Вскоре я понял, что могу проторчать здесь весь день, но никто не обратит на меня внимания. Меня обходили, как неодушевленный предмет. Как несгораемый шкаф или дорическую колонну. Никто на меня даже не смотрел, поэтому трудно было начать расспросы. Внезапно дверь главного редактора распахнулась, и оттуда вылетела растрепанная, как воробей, женщина. Она ринулась к графину с водой, на ходу распечатывая пачечку таблеток. Руки у нее дрожали. Она забросила таблетку в рот и запила водой. После этого женщина беззвучно выругалась. Я даже понял, каким словом. Повторять его не буду. Она уже хотела броситься обратно, но взгляд ее упал на меня. Я улучил момент и быстро проговорил: – Мне нужна Морошкина Людмила Сергеевна. – Морошкина… – как бы вспоминая, повторила женщина. – Морошкина… Это я. И она вдруг залилась истерическим смехом, потом рухнула на стол и забилась в рыданиях. Никто из присутствующих на это не прореагировал. Только одна из окружавших азиатского человека женщин подошла к Морошкиной, поставила перед ней стакан воды и сказала басом: – Люсенька! Нельзя же так убиваться из-за этого монстра. Морошкина подняла голову и вытерла платочком слезы. Потом она нашла в себе силы улыбнуться мне. А я нашел в себе силы улыбнуться ей. Мы улыбнулись. Морошкина, когда улыбалась, была ничего, симпатичная. Но улыбалась она редко. Такая у нее была специфика труда. – Я Верлухин, – сказал я. – Принес сценарий. Морошкину будто подбросила катапульта. Она прыгнула ко мне и выхватила сценарий. Первую страницу, отпечатанную на машинке Симаковским, она проглотила, как голодающий, не пережевывая. На второй странице она споткнулась. – Почему от руки?! – взвизгнула Морошкина. – А от чего нужно? От ноги? – безмятежно пошутил я. Морошкина первый раз достаточно внимательно посмотрела на меня. Она оглядела меня с головы до ног. Осмотр ее, по-видимому, удовлетворил. Внешне я производил впечатление нормального человека. – Вы что, первый раз? – уже сочувственно спросила она. – Угу, – сказал я, краснея. Всегда немного стыдно, когда делаешь что-то в первый раз. – Пойдемте! – скомандовала Морошкина. – Быстрей! И мы понеслись куда-то по коридорам студии. Встречавшихся людей мы обходили, как слаломисты обходят палочки с флажками. Жалко, что не было лыжных палок. Два раза я чуть не упал и все-таки умудрился угодить головой в живот какому-то дяде. Как позже выяснилось, народному артисту республики. Мы примчались в машинописное бюро.