Я предупредил Дарова о хронометрической мании нынешнего Прометея и уехал на работу. В конце концов, нужно з
Я предупредил Дарова о хронометрической мании нынешнего Прометея и уехал на работу. В конце концов, нужно заниматься и основной работой тоже. Шеф со мной уже месяц не разговаривал. Можно сказать, он меня не замечал. Я для него был потерянный наукой физик. Только я углубился в свои исследования и начал восстанавливать репутацию, как меня снова призвали на студию. Даров рвал и метал. Оказывается, он дважды вызывал Ажуева на тракты, но не смог с ним встретиться. Они расходились во времени на считанные секунды. Профессор приезжал как часы, ждал тридцать секунд и уезжал. А Даров в это время разговаривал по телефону или распекал помрежа. В третий раз Прометей приехать отказался. Он сказал, что уже истратил на такси четыре рубля семьдесят три копейки и сомневается, что его гонорар покроет дальнейшие расходы. А в студии уже стояла вся аппаратура для демонстрации кошек. – Петенька, ради Бога, притащите Прометея! – сказала мне Морошкина, чуть не плача. Пришлось организовать блестящую операцию по доставке Прометея. Все было рассчитано по секундам. Университет, такси, Морошкина у подъезда, старик в студии, двадцатисемиминутный тракт, кошка урчит от напряжения, три минуты отдыха, такси, скрип тормозов, Ажуев в своем кабинете открывает заседание кафедры. Один час восемь минут, как и договаривались. Такси оплачивал я. – Капризные у вас Прометеи, – сказал дядя Федя, когда я ему поведал эту историю. В назначенный день передача состоялась. Я не стал звать друзей. Я смотрел ее с женой и детьми. Мне уже не хотелось, чтобы кто-нибудь знал об этой стороне моей деятельности. Но укрыться от популярности не удалось. Даров так меня возлюбил, что решил в титрах поставить мое имя. Раньше он этого не делал. Так и было написано: «Сценарий П. Верлухина». Я чуть не умер от стыда. На этот раз старик сделал передачу на документальном материале. Он не стал инсценировать научную работу Сеченова и Павлова. Все было строго. Фотографии, голос за кадром, схемы опытов. Это напоминало иллюстрированный некролог. Потом дело дошло до Ажуева. Это был гвоздь передачи. Максим Трофимович возник на экране рядом со столом, на котором, как всегда, томилась кошка. На заднем плане томился Гоша в белоснежном халате. Максим Трофимович собственноручно дал кошке порцию удовольствия, а потом решил электрически ее напугать. Кошка, вероятно, и без того была перепугана до смерти, а тут он еще влепил ей импульс под черепушку. Кошка подпрыгнула над столом, разорвала ремни и исчезла из поля зрения. Попутно она оборвала все провода. На экране была видна полная растерянность профессора.