– Я заплачу неустойку, – сказал я. – Вы сделаете сценарий, – гипнотически проговорил главный. – Петр
– Я заплачу неустойку, – сказал я. – Вы сделаете сценарий, – гипнотически проговорил главный. – Петр Николаевич переутомился, – нежно сказала Морошкина. Тиша открыл глаза и сказал, что он тоже переутомился с этими Прометеями. – Отпустите меня, – попросил я жалобно. – Когда я мог, я делал. А теперь не могу. Морально и физически. Внезапно на столе главного зазвонил телефон, Севро поднял трубку и слушал десять секунд. Выражение его лица при этом менялось с безразличного на гневное. – Прямых – это кто? – спросил он, зажав мембрану ладонью. – Это заместитель Рязанцевой, – сказал я. – Немедленно приезжайте, – сказал Севро в трубку. Потом он ее положил и уставился на меня с чрезвычайной злостью. – Этого только не хватало, – сказал Валентин Эдуардович. Он ничего объяснять не стал, а спросить мы не решались. Севро задумался, совершенно окаменев. Так мы просидели минут двадцать, пока не пришел Прямых. Он ворвался в кабинет и горестно воскликнул: – Что же теперь делать, товарищи? – Объясните сначала товарищам, – сказал Валентин Эдуардович. – Они еще ничего не знают. И Прямых объяснил. Произошло ужасное несчастье. Антонина Васильевна испытывала новый вид вакцины. Естественно, в лучших традициях микробиологии она испытывала его на себе. У вакцины оказался какой-то побочный эффект. В результате Рязанцева попала в больницу. Ее положение было тяжелым. В рассказе Павла Ильича сквозило почтительное осуждение поступка Рязанцевой. – Что вы предлагаете? – спросил Севро у Морошкиной, когда заместитель кончил. – Снять передачу, – сказала Люся. – Проще снять вас, чем передачу, – сказал Севро. – Вот что я подумал, товарищи, – вкрадчиво вступил Прямых. – Поступок Антонины Васильевны, без сомнения, является примером беззаветного служения науке. Может быть, вы построите передачу на этом факте? И Прямых начал у меня на глазах продавать самоотверженный поступок своей руководительницы. Большое воспитательное значение… Пример для молодежи… Подвиг ученого… Самое главное, что он все говорил правильно. Это меня и завело. Важно не что говорят, а кто говорит. И зачем. – Я как ученик Антонины Васильевны могу сам рассказать о ней, – скромно предложил Прямых. – Расскажите! – крикнул я, уже не помня, где нахожусь. – Вам за это хорошо заплатят! Покажите кадры, как она ездила в Африку! Вы-то небось не ездили? – У меня другая работа, – надменно сказал Прямых. – И у меня другая работа!! – заорал я и выбежал из кабинета. За мной погнались Морошкина с Тишей. На лестнице они меня поймали и принялись уговаривать, чтобы я не горячился.