– Усеченный конус… – Правильно! – воскликнул я. Признаться, я не ожидал такой осведомленности вятичей в
– Усеченный конус… – Правильно! – воскликнул я. Признаться, я не ожидал такой осведомленности вятичей в геометрии. – Ведро есть ведро, – значительно сказал отец Сергий, на всякий случай определяя свою позицию. – Конечно, ведро есть ведро, – быстро подхватил я, – но в том-то и дело, что никто из нас не знает, что это такое на самом деле… Вятичи совершенно обалдели. Я вконец заморочил им голову этим ведром. – Мы получаем лишь представление о ведре, зависящее от нашей точки зрения. И так во всем. Измените точку зрения, и одна и та же вещь изменит форму, оставаясь по-прежнему непознанной вещью в себе… Из меня лезли какие-то обрывки вузовского курса философии. Что-то из Канта, кажется. Причем измененного до неузнаваемости. Отец Сергий наконец понял, куда я гну: – Господь учит нас о единстве формы и содержания. – Пусть учит, – согласился я. – Что значит – пусть? – раздраженно сказал Зубов. – Он учит! И не нуждается в вашем согласии. – Я хочу сказать, что Россия… – Не трогайте Россию! – истерически вскричал Зубов. – …Россия с запада и юга выглядит неодинаково, – закончил я. Я чуть было не сказал «изнутри». Вятичи сидели подавленные, тихие, потерянные. Обманутый маленький народ. Патриарх встал с кресла, сделал шаг ко мне и неожиданно положил ладонь на мой лоб. Я думал, что он меряет температуру. Но Зубов вдруг громко сказал: – Объявляю подданным Бризании! – и тихо добавил только для меня: – Чтобы Россия у вас не двоилась, голубчик! Потом он меня перекрестил и сунул полусогнутыми пальцами мне по губам. Достаточно больно. Со стороны это выглядело как поцелуй руки Отца. Покончив со мной, патриарх проделал ту жу процедуру с моими попутчиками. Огонь костра освещал их искаженные лица. Они были похожи на мучеников инквизиции. Таким элементарным путем Отец Сергий привел в порядок нашу точку зрения. – Молебен окончен! – объявил патриарх и зашагал к дому. Вятичи зажгли от костра факелы и небольшими группами разошлись кто куда. В самой многочисленной и оживленной группе была наша Кэт. Скоро тут и там на полянах вспыхнули небольшие костры. Молодежь стала веселиться. – Что будем делать? – спросил генерал. – Спать, – предложил Лисоцкий. – У меня голова раскалывается. – Пошли искать гостиницу, – сказал Черемухин. – Мы уже не гости, – сказал я. – Мы свои. Нам нужно строить дом. Генерал опять выругался. А потом пошел в сторону избы Отца Сергия. Лисоцкий с Черемухиным потянулись за ним. Я сказал, что погуляю немного, подышу свежим воздухом.