Мы миновали невидимых собеседников, плохо веря своим ушам. В соседнем доме мать воспитывала ребенка: – А
Мы миновали невидимых собеседников, плохо веря своим ушам. В соседнем доме мать воспитывала ребенка: – А ты вот не повторяй, не повторяй, если не понимаешь! Не мог он такого сказать! – Я сам слышал, – пискнул мальчик. – Мало ли что слышал! Креста на тебе нет! – Погибла матушка Россия. Он так сказал… – Неужто опять убили государя? – ахнула женщина. Наконец мы подошли к дому Отца. Он отличался от других строений. Дом был сложен из пальмовых стволов на манер русской пятистенки. Стволы были какие-то мохнатые, отчего изба казалась давно не стриженной. Наш провожатый поднялся на крыльцо и постучал в дверь.
Патриарх всея Бризании
– Милости прошу! – раздался голос из дома. Миновав темные сени, мы оказались в горнице. Посреди нее возвышалась русская печь. Вероятно, это была самая южная русская печь в мире, поскольку находилась она почти на экваторе. Приглядевшись, мы обнаружили, что это не печь, а бутафория. Она тоже была сложена из пальм. На печи, свесив ноги, сидел заспанный старик в длинной рубахе. В избе было чисто. В красном углу висел набор икон. В центре традиционная Богоматерь, справа от нее портрет Пушкина, а слева изображение бородатого мужчины с эполетом. – Алексей Буланов, – шепнул Черемухин, показав на икону глазами. – Чепуха! – шепнул генерал. – Это Николай Второй. – Садитесь, господа, – сказал старик с печки. Мы уселись на лавку. – Что ж, познакомимся, – продолжал старик. – Зубов моя фамилия. Сергей Александрович. Генерал по очереди представил нас. Зубов благожелательно улыбался и с удовольствием повторял наши фамилии. К каждой он добавлял слово «господин». – Мы прибыли из России… – начал генерал. – Знаю, голубчик, знаю, – сказал старик. – Может быть, вам тоже неизвестно, что в России произошла смена государственного устройства? – вызывающе спросил генерал. – Как же, наслышан, – ответил Зубов. Он пошарил рукой по печке, и изба огласилась нежной музыкой позывных «Маяка». – Московское время восемнадцать часов, – сказала дикторша. Мы инстинктивно сверили часы. Отец Зубов выключил транзистор и спрятал его. – Только – тсс! Никому! Умоляю!… – сказал он, прикладывая палец к губам. – Мой народ еще не дорос. – Почему вы не сказали вашему народу правду? – воскликнул Лисоцкий. – Они ничего не знают о Советском Союзе! – выпалил Черемухин. Патриарх с удовольствием кивал, прикрыв глаза. Мы уже думали, что он заснул, как вдруг Отец Зубов открыл один глаз, отчего стал похож на курицу. Этот глаз смотрел злобно и насмешливо.