– Государь реставрирует Зимний дворец, – говорил он. – Из Италии приехали знаменитые мастера… Температура в
– Государь реставрирует Зимний дворец, – говорил он. – Из Италии приехали знаменитые мастера… Температура воздуха в Петербурге плюс восемнадцать. Холодно, – прокомментировал отец. – На полях Ростовской губернии хлеба достигли стадии молочно-восковой спелости. На Каме строится большой автомобильный завод. Гигант! – гордо сказал отец. – Граф Малютин-Скуратов продал свой футбольный клуб купцу Шалфееву за полмиллиона рублей. – Новыми? – вырвалось у Лисоцкого. Генерал укоризненно посмотрел на него. Лисоцкий хлопнул себя по лбу. – В общем, дела идут, – сказал отец. – Как выполняется манифест от тринадцатого марта? – был вопрос с места. Патриарх раздраженно заерзал в кресле. По всей вероятности, вопрос с манифестом был злободневен и остр. – Плохо выполняется, откровенно говоря, – сказал Отец. – Государь опасается, что открытие авиасообщения с Бризанией вызовет нежелательный приток подданных в нашу провинцию. – Бред, бред, бред… – тихо твердил Лисоцкий. Черемухин с генералом хранили на лице участливое выражение, как у постели умирающего. Я смеялся внутренним смехом. – Значит, не будут летать? – спросил тот же вятич. – Пока, слава Богу, нет! – отрезал патриарх. – А эти откуда взялись? Очередь дошла до нас. В ответ на поставленный вопрос отец небрежно махнул рукой в нашу сторону и назвал нас социал-демократами, анархистами и эмигрантами из Парижа. – У них неверные представления о России, – сказал патриарх. – Искаженные французскими газетами. Я уже открыл им глаза. Не так ли, господа? И Зубов повернулся в нашу сторону. Его взгляд ясно говорил, что необходимо быстро отречься. Иначе будет плохо. Генерал и Черемухин потупились. Лисоцкий стал спешно завязывать шнурок ботинка. Генерал сказал сквозь зубы: – Петя, ответь что-нибудь. Ну их… И тихо выругался обычным матом. Я подошел к старцу, положил руку на спинку плетеного кресла и начал говорить. Черемухин впоследствии назвал мою речь «Экспромтом для сумасшедших на два голоса». Второй голос был Зубова. Старик вступал тенором в ответственных местах. – Друзья мои! – сказал я. – Представьте себе обыкновенное ведро. Каким оно вам кажется, когда вы крутите ручку ворота и ведро поднимается из колодца? – Тяжелым! – выкрикнул кто-то. – Я говорю о форме, – сказал я. – Круглым! – раздались крики. – Верно, – сказал я. – Но вот вы поставили ведро на сруб и взглянули на него сбоку. Какой формы оно теперь? После непродолжительного молчания чей-то голос неуверенно произнес: