– Понятно, – сказал комиссар, сделав в блокноте заметку, – завтра подключимся к мастерским. Все? – Пока
– Понятно, – сказал комиссар, сделав в блокноте заметку, – завтра подключимся к мастерским. Все? – Пока все, – развел я руками. – Какие есть принципиальные версии? – спросил начальник МУРа. Мы молча посмотрели друг на друга. – Нет версий, – резюмировал он. – Или есть, но из скромности умалчиваем? Плохо. Плохо все это. Он сердито постучал пальцами по столу. – Ремесленная работа. Все сделано правильно, аккуратно, вроде даже вдумчиво. Но все это ремеслуха. Ведь все, что вы рассказали, вопиет своими противоречиями. А вы их не замечаете или скромно отмалчиваетесь, боясь попасть впросак. Безобразие это все! Он поиграл карандашом, бросил его на стол, встал, прошелся по комнате – маленький, уже начавший полнеть, в новом красивом мундире, сидевшем довольно нелепо на его кургузой фигуре. Он снова сел за стол, твердо уперся кулаками в щеки. – Все это разговоры – «след, ниточка, веревочка»! Тьфу, кустарщина какая противная! Где у вас осмысление всей проблемы в целом? Ну как можно не поставить себя на место вора в такой ситуации? Зачем вор пришел туда? Очистить квартиру. И если бы он вывез из нее все, вплоть до холодильника, меня бы это не удивило. Но он взял скрипку! Сколько скрипок в доме Полякова? – Три. «Страдивари», «Вильом» и безымянная скрипка итальянской работы. – Где лежали? – «Вильом» и безымянная в книжном шкафу, а «Страдивари» – отдельно в стенном, запертом. – Книжный шкаф был заперт? – Нет. – Так почему вор не берет лежащие на виду скрипки, а взламывает стенной шкаф? Что ты молчишь, Тихонов? То-то и оно, сказать нечего. А дело в том, что вор знал, какую он берет скрипку! Вывод отсюда? Что вор пришел именно за нею, ибо человек, который покушается на кражу только «Страдивари», отдает себе отчет в том, что стоимость всего остального похищенного не составляет и тысячной части цены «Страдивари». При этом, с риском быть задержанным, он нагружает два чемодана и идет по ночному городу, где в любой момент его может остановить милиционер и поинтересоваться, что это он по ночам таскает в чемоданах? Это ли не поразительное противоречие? Так что, Тихонов, один там был человек? – Один, – упрямо сказал я, – моя гипотеза не исключает возможности существования группы, организовавшей похищение, но в квартире, мне думается, был один человек.. Комиссар подумал и сказал мне со смешком: – На проверку твоих гипотез – срок три дня, а там посмотрим, кто был прав. Я уверен, что кража вещей – просто камуфляж. – Ничего себе «камуфляж»! Сколько денег, ценного имущества!