– Когда это было? – спросил комиссар. – В первых числах октября. – К этому времени вы что-либо знали
– Когда это было? – спросил комиссар. – В первых числах октября. – К этому времени вы что-либо знали о нем – кто он, как зовут, где живет, чем занимается? – Мне казалось, что сейчас Мельник говорит правду, и очень хотелось выжать из него информации побольше, пока не передумал. – Ничего я о нем не узнал и посейчас не знаю. Яков Крест он назвался, а имя это его, кликуха ли – кто знает. У нас ведь тоже отношения, как в кино у шпионов – за лишние вопросы язык могут отрезать. Да и вообще – чем меньше знаешь, тем спокойнее. – А что бы ты мог сказать о нем, как о человеке? – спросил комиссар. – В «законе» он? Или из приблатненных? Культурный он мужчина или как? – Не знаю, – пожал плечами Мельник. – Непонятный он человек. Я ведь мазуриков всяких достаточно повидал, а этого понять трудно. Он как мылом весь намазанный: только чуток прижал, глядь – уже выскочил. И крутой мужик, жестокий. Ему по глотке полоснуть, я думаю, как тебе сморкнуться. – Ну-ну, – сказал комиссар. – Так о чем вы серьезно толковать стали? – Я, говорит мне Крест, считаю тебя человеком обстоятельным, потому не боюсь тебе открыться. Я ведь, говорит, не от себя работаю. Есть один человек, большой хозяин. Ты про него и не спрашивай даже, я скорее под «вышак» пойду, чем назову его. Умнеющий человек. Вот предлагает он одно плевое дело, а деньги посулил за него большие. Какое дело – спрашиваю. Квартиру открыть. Я ему отвечаю, что сам на кражи не ходил, никогда и не пойду – боюсь. Я не по этому делу. А Крест смеется – забудь, Степан Андреевич, всякие уголовные штучки, тут кражей и не пахнет, эти, мол, люди орудуют делами, которые нам и не снились. Тебе надо подобрать ключи, открыть квартиру. Хозяин туда войдет, а тебе и близко подходить нельзя. Хозяин посмотрит в столе какие-то бумаги, и сразу уйдет, заперев дверь. Деньги в зубы – и катись. – Ну, и вы согласились, – сказал я. – Не враз. Думал я долго, и чем больше, тем пуще охота разбирала. Мне ведь это действительно плевое дело. А деньги посулил он хорошие, и как раз к лету хотел я кровлю железом перекрывать – копейка лишняя бы не помешала. – Так, дальше, – попросил комиссар. – Дальше – согласился я вскрыть дверь. А Крест снова хохочет -одумайся, говорит, дядя, кто это в наше время ходит замки ломать по ночам. Работа должна быть ювелирной, чтобы никто и не заметил гостей непрошеных. А как же быть? – спрашиваю. Да Хозяин, говорит, все уже придумал и обеспечил. Придешь ночью в этот подъезд, поднимешься на пятый этаж и загонишь шплинт в замочную скважину. А утром с чемоданчиком – вроде слесаря жэковского звони в дверь – пришел краны проверять. Станут они отпирать, а замок-то совсем плохо работает со шплинтом, внутрь загнанным. Для них-то, очкариков, все слесаря едины, очи тебя, как пить дать, попросят замок посмотреть. Вот когда шплинт выймешь, попроси ключи – замок проверить – и на мастику отожми их все. А я пока что владельца квартиры по телефону отвлекать буду, чтобы не мешал он тебе. Закончишь работу, дадут тебе там обязательно рублишко-другой на чай. Ты поблагодари и предложи при любой нужде вызывать тебя прямо по телефону. И номер дай. Удивился я тогда сильно – какой это телефон еще? А Крест говорит – не твоего это ума дело, ты, смотри, не вздумай самодеятельность только разводить – запомни номер и скажи. И добавил еще: знай, пока ты будешь слушать и железно выполнять мои указания, все будет нормально. Только от себя ничего не придумывай – это самое главное.