– Мне кажется, что по боковой лестнице можно, минуя дежурную, выйти в ресторан на первом этаже, а там есть
– Мне кажется, что по боковой лестнице можно, минуя дежурную, выйти в ресторан на первом этаже, а там есть проход к парадному. А что? – А то, что если он сразу вышел на улицу и поехал на аэродром, то через полтора часа он уже был в Москве, на площади Маяковского. – Не согласен, – возразил Леонидов. – Я уже думал об этом и считаю, что теоретически такой маршрут возможен. Но только до Москвы. А вот оттуда он вернуться к восьми часам утра в свой номер не мог. – Почему? – А ты сам посчитай. Допустим, он принимал участие в самой краже… – Я это уже допустил. – По твоим словам, вышли они из квартиры около половины первого ночи… – Это по словам Мельника. Но допустим. – Добираться обратно он может тремя видами транспорта: самолет, автомобиль и поезд. – Точно. И что? – Самолет отпадает. Первый рейс на Ленинград в 7.45 – никак не может он успеть к восьми в номер. – Резонно. Автомобиль? – Не может. Вот сводка погоды: заморозки до 11 градусов, на почве гололед, туман, высота волны – 1 метр… – Ну, это у вас здесь ленинградские штучки – высота волны! Не по волнам же он ехать собирался. Леонидов невозмутимо ответил: – По гололеду тоже не сильно разгонишься. Ты же ведь сам шофер, знаешь небось – в среднем больше семидесяти по такой погоде не дашь. Так что понадобилось бы ему не меньше десяти часов, и опять же к восьми утра он не попадает в гостиницу. Автомобиль – долой! – А поезда? – Тоже не получается. В час пять отходит из Москвы экспресс «Арктика», но в Ленинграде он только в половине десятого. Есть еще несколько московских поездов, но они все или уходят раньше, чем он мог попасть в Москву, или приходят в Ленинград позже восьми. – Ну что же, – развел я руками. – Значит, его функции ограничились подводом на квартиру Полякова. А поездка в Ленинград была демонстрацией подчеркнутого алиби. Теперь второй вопрос – дело Никодимова… – Тут вот что… – Леонидов даже зажмурился в ожидании эффекта подготовленного им сюрприза. – Нашел я одного человека… – Что за человек? – Он во время войны служил в ОБХСС…
Федор Петрович Долгов, каменного вида старик, говорил тягучим утробным голосом, и когда он смотрел тебе в лицо пронзительными серо-зелеными глазами, разрисованными красными склеротическими жилками, возникало ощущение, что он гипнотизирует тяжелым рокочущим голосом и вязкой неподвижностью сердитых глаз, и памятниковой громоздкостью фигуры. – Я ведь из породы добросовестных неудачников, – объяснял он мне. -Даже до полковничьей папахи не дослужился. А может, оно и правильно, потому как я в милицию тоже случайно попал, Я ведь войну командиром особого водолазного отряда начинал…