– Четырнадцатого, в четверг, в ночь на пятницу. – А в пятницу днем вы пришли в клинику. Почему? – Так
– Четырнадцатого, в четверг, в ночь на пятницу. – А в пятницу днем вы пришли в клинику. Почему? – Так проспал я в пятницу утром на работу. В пятницу-то мне с утра на работу, а я головы поднять не могу. Совсем плохо мне было. Так в поликлинике такие собаки сидят, они разве бюллетень дадут? И образуется, значит, у меня прогул. Выгнали бы меня с работы, это уж как пить дать. Я и вспомнил про направление свое в лечебницу, я его с месяц назад у врача получил. Обратно же, если сам приходишь в эту больницу – по больничному сто процентов платят, а если на принудиловку сюда отправят – ни копеечки тебе не полагается. Ну, я и пришел. Решил подкрепить свой ослабленный организм… – И пронесли с собой пузырек с соляной кислотой на всякий случай? -спросил я сочувственно. – Оговорила меня врачиха – я ей правду-матку в глаза режу, а кому ее приятно слушать! Вот она и решила от меня таким способом отделаться… Лаврова с иронической ухмылкой сказала ему: – Сначала, Обольников, вы резали правду-матку в разговорах с доктором Константиновой, потом вы ее резали на допросах и сейчас ее режете. По-моему, вы уже ее совсем зарезали… Он махнул рукой – чего с вами говорить! – Так что, отпустят меня сейчас? – спросил-потребовал он. – Нет, – сказал я, – Это как это – нет? – сказал он сердито – Даже если все рассказанное вами – правда, то вы пробудете здесь до решения вопроса о вашем принудительном лечении. И номера с пузырьками больше не пройдут. Лечить вас от болезни будут основательно – я уж сам прослежу за тем, чтобы подкрепили ваш ослабленный организм. Больше пить вы не будете -это я вам обещаю… – Буду! – завизжал Обольников. – Буду! Назло вам всем буду! – Нет! – злорадно захохотал я. – Не будете! Вы себя любите очень и знаете, что от глотка алкоголя вас после этих лекарств в дугу свернет. Лекарства-то рассчитаны на нормальных людей, которые действительно вылечиться хотят. И на таких «артистов», как вы, чтобы вас в узде страхом держать!
– Вы ему верите? – спросила Лаврова после того, как увели Обольникова. – Трудно сказать. Но это может быть правдой. – И я допускаю, что он говорит правду. Но… – она замерла в нерешительности. – Что «но»? – спросил я. – Я боюсь, что мы сами хотим ему найти лазейку. – Не понял. – Мы похожи на детей, разобравших из любопытства будильник. Потом собрали снова, но остались почему-то лишние детали. А часы не ходят… – Обольников – лишняя деталь? – ничего не выражающим голосом поинтересовался я.