– Мой начальник говорит, что каждый должен заниматься своим делом. Вот наказывать жуликов – это наша задача
– Мой начальник говорит, что каждый должен заниматься своим делом. Вот наказывать жуликов – это наша задача. Вы тут ни при чем – занимались бы своими делами. Не можем мы допустить, чтобы преступники у нас между собой разбирались по своим понятиям о справедливости. – А я и не говорю ничего, – пожал плечами Дзасохов. – Но одной вещи я все-таки не понимаю, – сказал я. – Какой? – поднял на меня спокойные глаза Дзасохов. – Почему вы мне это сейчас рассказали, умолчав на следствии? Дзасохов достал пачку «Казбека», вынул папиросу, подул в бумажный мундштук, постучал папиросой о ладонь, двойным прижимом смял мундштук, прикурил, помахал спичкой перед тем, как бросить ее в пепельницу, затянулся и пустил длинную фигуристую струю дыма к потолку. И делал он все это не спеша, внимательно, очень спокойно, и мне почему-то не нравилось это спокойствие – было в нем какое-то упорное внутреннее напряжение, недвижимость характера, немота чувств, неестественный покой клочка воды, залитого маслом, когда вокруг бушуют волны и летят во все стороны брызги. Дзасохов покурил немного, сказал: – А потому, что вопрос этот давно иссяк. Вы же не побежите сейчас возбуждать дело по вновь открывшимся обстоятельствам. Да и я своих слов подтверждать не стану. – Почему? – Потому что я с той жизнью, со всеми людьми из нее, со всем, что там было – хорошим и противным, – со всем покончил навсегда. Из той жизни у меня оставались две привязанности – Иконников и старый смешной чудак Соломон Кац. Вот Иконников умер уже. – А что в новой жизни? – Все. Я в сорок шесть лет вдруг узнал, что умею рисовать картиночки, которые почему-то ужасно нравятся детям. И я сейчас очень тороплюсь – мне надо наверстать хотя бы часть из того, что не успел сделать раньше и чем должен был заниматься всю жизнь. Понятно? – Понятно, – кивнул я и, набравшись наконец храбрости, спросил: -Скажите, пожалуйста, вы вот в течение многих лет не отдавали долг парикмахеру Кацу, а вчера возвратили. С чем это связано? Он удивленно посмотрел на меня, мгновенье всматривался, потом засмеялся: – Ах, это вы были в кресле, намыленный? То-то я все старался вспомнить ваши глаза – где я их видел. – Да, это был я. – Долг я возвратил из гонорара, который получил за эту книжечку, – он кивнул на раскладушку «Курочка Ряба», лежавшую на углу стола, – Прекрасно. И последний вопрос: что могло связывать Иконникова с Содомским? – Так ведь когда-то Сашка Содомский был постоянным концертным администратором Иконникова, – сказал Дзасохов. – В конце концов Иконников его со скандалом прогнал…