Я кивнул. – Серьезный ты человек, Тихонов, – засмеялся комиссар. – А вот как же грудные мальцы – у них н
Я кивнул. – Серьезный ты человек, Тихонов, – засмеялся комиссар. – А вот как же грудные мальцы – у них надежды на мозг совсем чуть-чуть, а гляди, за титьку всегда точно хватают? – Инстинкт. Кроме того, я заметил, что и взрослым, чтобы за титьку ухватиться, много ума не надо, – сказал я и вдруг вспомнил, как Иконников, стоя в дверях, устало сказал: «…но в тот момент, когда он появляется на свет, ангел ударяет его по устам и заставляет забыть все…» Ах, глупость какая! Нет ангелов, и нет великого знания, которое могло бы спасти человека. И нет больше Иконникова. И в этот момент я почувствовал себя новорожденным младенцем, которого ударило по устам огромное неведение, я чувствовал, как оно заставляет меня позабыть все, и это все было тоже огромно – под стать моему неведению, и в него вместились старинный инструмент с мальтийским крестом и датой «1722 год», и счастье Белаша на конкурсном экзамене, и душный ужас ребят в квартире, где их встретила бабка Трумэна, и тоскливое отчаяние Трубицина, оказавшегося слабее своего ученика, и заботливо оберегающий Гришку-скрипача рецидивист Хрюня, и бесконечное горестное утомление Иконникова, дописывающего мне свою отходную – завет быть первым сыщиком. Во всем этом неведении был призыв к забвению уже отгремевших и иссякших навсегда событий, но тогда бы мне пришлось признать, что разум и поиски правды не могут принести человеку счастье, то есть зачеркнуть всю свою жизнь, а сделать этого я не мог и не хотел. Но сказать я ничего не успел, потому что зазвонил телефон, комиссар снял трубку. – Да. У меня Тихонов. А что? А-а… Тогда вот что, несите прямо сюда, мы уж заодно вместе посмотрим. Давайте галопом. Бросил на рычаг грубку и сказал мне: – Из Центральной картотеки пришел ответ на твой запрос о судьбе осужденных по этому делу. – Меня сейчас интересует только Лопаков-Хрюня. – Вряд ли это Крест. Мельник его описывал старше Хрюни лет на десять. – Посмотрим. Комиссар засмеялся: – А чего смотреть – ты же глазам не веришь. – Да, – сказал я. – Я верю только разуму. – Это хорошо, – согласился комиссар. – Нехорошо только, когда начинает заносить куда-нибудь в одну сторону. В нашем деле нужен железный баланс между умом и чувствами. – Такой баланс в любом деле не мешает. – Это верно. Только пойди рассчитай точно – не в аптеке ведь… Вчера вот дочка привела такого лохматого джентльмена – папа, говорит, мы решили с Герой пожениться. А у жениха Геры под носом пух с соплями вперемешку. Эх, чушь какая! – комиссар с досадой и горечью махнул рукой.