— Так ты ж не зенитчик. — Все равно. Лучше, чем валяться
— Так ты ж не зенитчик. — Все равно. Лучше, чем валяться здесь на нарах и слушать всякую муру. У них — сразу видно — порядок. — А бешеная? — Черт с ней! — Пошли! Сомин слез с высоких нар и подошёл к командиру в чёрной шинели: — Товарищ командир, я хочу быть моряком! Ясные, доверчивые, широко открытые глаза уверенно смотрели на командира. — Будете! — ответил он. Моряки, как видно, спешили. Командир быстро отобрал человек десять и записал их фамилии в блокнот. — Бумаги оформят без вас. Клычков, проводите к машине! Коренастый круглолицый матрос сделал шаг вперёд: — Есть, проводить пехоту к машине! Командир окинул его суровым взглядом: — Проводите матросов к машине. Ясно? — Ясно, товарищ лейтенант. Грузовик мчался по пустынным улицам. По тёмному небу метались бледные полосы прожекторов. С крыши Главного почтамта били зенитки, и их разрывы вспыхивали во мраке. Машина круто повернула у Кировских ворот. — Вот тебе и матросы! Никогда не думал, — сказал Гришин. Потом он обратился к моряку: — Слушай, Клычков, так тебя, кажется? — С утра был Клычков. — Ты скажи, на каком море будем воевать? — Там увидишь. Недалеко. Ехать оказалось действительно недалеко. Машина вкатилась во двор, просторный, как площадь. В большой комнате прибывших встретил широкоплечий моряк с боцманской дудкой на шее: — Скидайте мешки и шинеля! — Прямо на пол? — спросил Гришин. Клычков хрипло хихикнул. Боцман сердито посмотрел на него и ответил Гришину: