— Давай, давай! Тащи воду! Три посильнее! А мартовское со
— Давай, давай! Тащи воду! Три посильнее! А мартовское солнце светило в глаза, заливая всю эту кутерьму тёплыми весенними лучами. До самого вечера батарея за батареей сменяли друг друга на берегу Абина. Тем временем в блиндажах, землянках и хатах тоже шла генеральная мойка. Под руководством сердитой пожилой женщины — хозяйки чёрного фургона — выволакивали накопившийся за зиму хлам. Что не нужно, тут же швыряли в костры, а нужное тащили в дезинфекционную камеру. Запахи креозота, керосина, формалина гнали из щелей всякую нечисть. Мелькали веники и самодельные швабры. Даже очередной артобстрел не прекратил этой прозаической работы, которую все выполняли с великим старанием. В домике полковой разведки приборка была закончена. Валерка Косотруб критически оглядел выскобленные полы: — Порядок церковный! Теперь жить можно. Только жить тут не придётся… Иргаш возмутился: — Как это не придётся? Для чего ж этот аврал? Валерка надвинул ему шапку на брови и поучающе произнёс: — А ещё разведчик! Неужели не знаешь? Раз устроились надолго, значит, сегодня идти дальше. Как говорит Горич? Клинически испытано! Он посмотрел в окно, соскочил со стола, на котором сидел: — Встать! Смирно! Дверь отворилась, и вошёл Земсков. — Товарищ гвардии капитан, в отделении полковой разведки произведена большая приборка. Личный состав отдыхает. Больных нет. Пьяных тоже. Докладывает командир отделения Косотруб.