— Прямо по нашему склону лупят! — сказал Омелин. Он хотел
— Прямо по нашему склону лупят! — сказал Омелин. Он хотел предложить Сомину временно отвести орудия в ущелье, но потом раздумал и промолчал. Зачем давать советы командиру? Сам понимает. Если сочтёт нужным, то и без советов прикажет сменить позицию, а не сочтёт — нарвёшься на замечание. — Это все ты, Тютькин, с твоим хататутом! — злобно прошипел Лавриненко. — Накроемся мы тут. Это точно. — Ну тебя к лешему с твоим «точно»! — вскочил обычно спокойный Писарчук. Лавриненко обиженно отошёл от него и обратился к Куркину: — Мне сон снился, будто переезжаем на другую квартиру. Городилось, городилось, а потом вижу новый дом под железом, и я туда несу швейную машину. Ты знай, Куркин, ежели в новый дом переезжаешь или, не дай бог, полешь грядки во сне, это… и говорить не хочу к чему. — Так тебе ж снилось — не мне! — огрызнулся Куркин. Со зловещим фырканьем приближался снаряд. Все инстинктивно пригнулись. Чиркнули по листьям осколки, полетели камни. — Гаубица крупного калибра, — понял Сомин, — значит обнаружили дивизион. Хотят поразить навесным огнём. Его позвали к телефону. Сомин услышал голос Земскова: — Комдив разрешил тебе увести людей в ущелье. Оставь по одному наблюдателю на каждое орудие. — Пожалуй, не стоит, Андрей. Может налететь авиация. Они нас обнаружили. — Я тебе сейчас не Андрей! — вспылил Земсков. — Выполняй приказание командира дивизиона!