Сомин сосредоточенно выдавливал ногтем узоры на земляной
Сомин сосредоточенно выдавливал ногтем узоры на земляной стене. Такой обстрел он переживал впервые. Несколько тяжёлых батарей сосредоточили свой огонь на позициях дивизиона. Ясно было, что противник решил уничтожить его наверняка и не жалел снарядов. — Мы уже отсюда не выберемся, — сказал начштаба Сорокин. Пономарёв не стал ему возражать. Его губы были одного цвета с кожей лица. Секунды тянулись томительно. Соминым овладело какое-то оцепенение. Он застыл неподвижно, и только ноготь большого пальца выдавливал на глинистом срезе все новые и новые лунки. Мысли всплывали и исчезали, сменяя друг друга, отрывочные и туманные: «Кто-то говорил, что если слышишь свист снаряда — не пригибайся — он уже пролетел. Своего снаряда не услышишь». Сомин пытался думать о Маринке, вспоминать довоенные годы, но мысль все время возвращалась к словам Сорокина: «Мы уже отсюда не выберемся…» Ещё в Москве Яновский говорил морякам: «Страх смерти страшнее самой смерти». Теперь Сомин понял эти слова. Невероятной силы удар обрушился без свиста. Целый рой жужжащих осколков пронёсся над головой. Комья земли посыпались дождём. Один из них ударил Сомина по спине. Край укрытия сполз вместе со стеблями травы. Когда дым чуть рассеялся, Пономарёв поднял голову над краем щели и тут же нырнул вниз: — Прямое попадание в соседнюю щель. Там все завалило. Запищал телефон. С командного пункта полка вызывали Сомина. «Прибыть немедленно!» — передал телефонист.