…Станица Крепкинская за Доном. Это было три месяца назад,
…Станица Крепкинская за Доном. Это было три месяца назад, а кажется, по крайней мере, три года. Так же ярко светила луна, и такой же был шалаш, может быть, чуть поменьше. Он поднял плащ-палатку и увидел самого беспокойного из своих подчинённых — Людмилу Шубину. В те дни мысль о ней как о женщине не приходила ему в голову, и потому так неожиданно было вдруг увидеть её вытянувшуюся на шинели в ярком свете луны. Потом несколько дней подряд он не мог отделаться от чувства неловкости. Было и другое мимолётное чувство, но он отмахнулся от него, как от чего-то нелепого и недостойного. А вскоре Людмила ушла из батареи, и в те же дни дивизион вызвали под Ростов. Земсков улыбнулся этому воспоминанию, снова взялся за край плащ-палатки и теперь уже поднял её. Валерки, конечно, не было на месте. Не было и гитары. Журавлёв спал, уткнувшись носом в шинель, а Иргаш мгновенно проснулся, как только на него упал свет, и схватился за автомат. — Спи! — сказал Земсков. — Все в порядке. Он пошёл вдоль расположения дивизиона, миновал первую батарею. Вахтенный по батарее Шацкий окликнул его: — Что, не спится, старшой? Земсков ответил: «Счастливой вахты!» — и зашагал дальше. Он вспоминал все свои встречи с Людмилой. В бою под Ростовом она перевязала его. Под Егорлыком ей обязательно хотелось поехать с разведчиками за снарядами. Ярче всего было ближайшее воспоминание — Майкоп и путь через лес. И опять, как тогда, он подумал о ней: «Надёжная душа».