Николаев согласился: — Только смотри, Володя, опять не н
Николаев согласился: — Только смотри, Володя, опять не напутай! Звезды уже начали меркнуть, когда они выехали к тому месту, где Сомин свернул с шоссе. На дорогах пыль стояла стеной. Немецкие части густым потоком шли на станицу Лабинскую, минуя Армавир. Остановившись за кустами, моряки долго следили за движением колонны врага. В нескольких метрах от них, лязгая гусеницами, ползли танки. За танками прошли понтоны и орудия, потом потянулись грузовики с пехотой. Все это тонуло в непроницаемой пыли, из которой временами доносились отдельные выкрики по-немецки. Когда шоссе опустело, Николаев кивнул Земскову: — Пора! Полуторка разведчиков рывком выскочила на дорогу и нырнула в пылевую завесу, поднятую прошедшей колонной. Следом двинулись остальные машины. Они догнали немецкую колонну и пристроились к ней вплотную. Это был единственный выход. До Лабинской оставалось километров шестьдесят. Немцы ехали быстро, а моряки не отрывались от них ни на шаг. Иногда у дороги мелькали цветные фонарики патрульных, но никому из них не приходило в голову, что вместе с немецкой колонной на Лабинскую движется одиннадцать русских машин. Только раз, когда колонна почему-то остановилась, какой-то унтер-офицер, чихая и отплёвываясь от пыли, приблизился к машине Шацкого. Видимо, этот немец ехал впереди и теперь воспользовался остановкой, чтобы повидать своего приятеля. Огромный «студебеккер» под чехлом немец принял за понтон. Он никогда в жизни не видел «катюш».