Сомин стоял у своего орудия, укреплённого стальными троса
Сомин стоял у своего орудия, укреплённого стальными тросами на железнодорожной площадке. Внизу гулко прогрохотал мост, мелькнула и скрылась церквушка с покосившимся крестом. Горький паровозный дым стлался рядом с эшелоном, цепляясь за голые сучья и почерневшую солому крыш. Ловко перебравшись по буферам с соседней платформы, Косотруб перемахнул через красный борт и оказался рядом с Соминым: — Отвоевались, салага! Едем на курорт! — Куда? — Сомин уже не удивлялся тому, что этот черт Валерка все знает раньше других. Косотруб уселся на вздрагивающий борт платформы и начал сворачивать самокрутку. — Одесса-мама, Ростов-папа! Ясно? Вокруг Косотруба собрались все бойцы расчёта Сомина. — Сейчас пойдёт травить, — заметил Белкин. Но вместо того, чтобы выложить свои сенсационные новости, Косотруб вскочил и схватил Сомина за плечо: — Воздух! Правый борт дистанция тридцать кабельтов! Бойцы, не ожидая приказания Сомина, бросились по своим местам. Сомин поднёс к глазам бинокль, но раньше, чем он успел поймать самолёты в поле зрения, Косотруб уже уселся на прежнее место: — Отбой! Закуривай, салажата, наши! Теперь Сомин увидел два истребителя «МиГ». Они пронеслись над составом и снова развернулись назад. Бойцы опять собрались вокруг Косотруба. Только Сомин с биноклем в руках стоял в стороне. — Патрулируют, — объяснил Косотруб. — Охраняют, — согласился Писарчук.