По лестницам бежали люди. Все — вниз — на улицу и никто нав
По лестницам бежали люди. Все — вниз — на улицу и никто наверх. Узорчатые протекторы шин врезались в блестящую корку снега. Одна за другой боевые машины трогались с места, вытягивались в колонну. Штабисты грузили в свой фургон папки и ящики, железный сейф, пишущую машинку. Зелёный автобус с красным крестом осторожно выруливал из-за угла здания. Впереди шёл военфельдшер Юра Горич, указывая путь шофёру. Арсеньев и Яновский стояли посредине двора, пояса поверх шинелей, бинокли на шее. Мимо них проходили машины боепитания — полуторки, тяжело гружённые ящиками со снарядами. Следом двигалась летучка — походная ремонтная мастерская. За рулём сидел Ваня Гришин. Ловко развернувшись, он поставил свой громоздкий фургон в хвост грузовикам. — Все готовы? — спросил Арсеньев у начальника штаба. Будаков, невозмутимый, как обычно, доложил: — В первой батарее не заведена одна машина. Не вышло в колонну одно зенитное орудие. На складе заканчивается погрузка. — Камбуз? — Готов. — Он указал на походную кухню, которая на прицепе у полуторки заходила в хвост колонны. В кабине сидел Гуляев. Кок собрал своё хозяйство раньше всех. Даже белый поварской колпак и накрахмаленный передник были уложены в машину. Теперь, в чёрной шинели с гранатами у пояса, с карабином через плечо, кок ничем не отличался от других моряков. Арсеньев подозвал вестового: — Флаг на первую боевую машину. Через две минуты — сигнал движения!