Раненых положили на шинели и понесли напрямик, по целине. В
Раненых положили на шинели и понесли напрямик, по целине. Впереди шёл Косотруб. Он хорошо знал кратчайшую дорогу на медпункт. Несколькими часами раньше туда привезли большую партию раненых. Живой конвейер не позволял Степанову ни на минуту отойти от стола. За соседним столом работала Марина. Стоя спиной к Степанову, сквозь стоны раненых она слышала его тяжёлое дыхание. Солнце садилось. В сарае зажгли большие керосиновые лампы. Оба врача не произносили ни одного слова, кроме коротких распоряжений сёстрам и санитарам. От близкого разрыва одна из ламп погасла. С потолка посыпался мусор. Не оборачиваясь, Степанов сказал Марине: — Спокойно! Это не в нас. Работайте. Марина накладывала шов, а сестра Дашенька, стоя вполоборота, подавала ей кетгут. Вдруг Дашенька вскрикнула. Марина обернулась. Доктор Степанов, вцепившись посиневшими руками в край стола, сползал вниз всем своим огромным телом. Он рухнул бы, если бы Дашенька, бросив бикс, не подхватила его под мышки. Но ей было не под силу удержать такой груз. Оба они опустились на пол. Степанова унесли в его каморку. Марина не могла оказать ему помощь. Она осталась одна на два стола, между двоих раненых, а кроме этих двоих, было ещё несколько десятков страдающих людей, которым она — старший лейтенант медслужбы Шарапова — обязана была облегчить страдания. Марина не слышала близких разрывов, сотрясающих стены сарая. Она не думала даже о докторе Степанове, который тоже мог сейчас умереть. «Только бы выдержать, пока кто-нибудь не придёт на помощь! Только бы спасти этих — самых тяжёлых, погибающих от потери крови».