— Андрей… Это ты? Пить! Земсков поднёс фляжку к бледным
— Андрей… Это ты? Пить! Земсков поднёс фляжку к бледным губам Людмилы. Она пила жадно, большими глотками. — Людмила, Людмила! — повторял Земсков. Только одним этим словом он мог выразить своё отчаяние. — Андрей, где мы с тобой? — На Волчьей мельнице. Не говори! Я переменю повязку. — Не надо. Мне хорошо… — Она обвела взглядом мокрые стены. — Ещё девчонкой хотела прийти сюда ночью. И пришла — с тобой. Андрей, скажи мне ещё раз, как называется эта река?.. — Какая река? — он не сразу понял, чего она хочет. — Та речка, что мы переходили вброд. Под Майкопом… Помнишь? — Курджипс она называется. — Курджипс… — повторила она, — какое хорошее слово! Подыми меня, Андрей. Я хочу сидеть рядом с тобой, как на сеновале в Майкопе. Земсков приподнял её, осторожно придерживая за плечи. Луна светила им прямо в лица. — Крепче, крепче держи меня! — сказала Людмила. — Теперь не страшно. Только почему так темно? Я не вижу тебя! Ты — далеко. Ты уходишь, Андрей?.. — Я здесь, Людмила! Смотри же! — Поцелуй меня… — еле слышно попросила она. Губы Людмилы были ещё тёплыми, но она уже не почувствовала, его поцелуя. Он положил её голову себе на колени. Дыхание становилось все слабее. Луна уходила из окна. Вместе с ней уходила надёжная душа Людмилы. Скоро стало темно. Только окно светилось. Ветерок качнул гирлянды паутины, пробрался в подвал. Волосы Людмилы зашевелились и коснулись руки Андрея.