— Вы меня ждали? — спросил он. — Да. Это «да» звучало п
— Вы меня ждали? — спросил он. — Да. Это «да» звучало просто, приветливо и смело. Она его ждала. Что же в этом плохого? Земсков сел на табуретку с другой стороны столика. Разговор начался, как всегда, с книжек. Достать их здесь было довольно трудно. Земсков читал все, что она приносила ему по своему выбору. На этот раз он возвратил ей новеллы Стендаля — автора для него почти незнакомого. Больше всего ему понравилась «Ванина Ванини». — Почему именно это? — спросила Марина. В своих симпатиях и антипатиях Земсков всегда обладал завидной ясностью, если не считать того вопроса, который занимал его сейчас больше всего. — Мне нравятся такие люди, как героиня Стендаля. Я просто благодарен ему за то, что он сделал её именно такой. — Какой? — Она старалась понять его мысль. — Чем она лучше других романтических героинь? — Надёжная душа! Вы понимаете, что это значит? — Кажется, понимаю. А вам, Андрей Алексеевич, довелось встретить надёжную душу? На этот вопрос ответить было труднее. — Вы знаете, о чем я думал в ту ночь, когда лежал на полу среди раненых в вашем приёмном покое? Марина умела хорошо слушать. Это дано не каждому — слушать так, чтобы собеседнику хотелось высказаться до конца. — Я думал о том, что скорее всего не смогу вернуться в строй. Я привык к тому, что нужен армии, моим начальникам и подчинённым. Но я им всем нужен именно как артиллерийский разведчик. Если я перестану быть им, то не буду нужен даже как товарищ. Меня пожалеют, мне помогут, но я не испытаю больше чувства собственной необходимости для тех, кто стал моей единственной семьёй. У меня есть мать. Я ей нужен всегда — нужен, чтобы заботиться обо мне, тревожиться за каждый мой шаг, чтобы жить ради меня. Но, если разобраться, то нужна мне — она, а не я ей.