— Надо идти? — она быстро встала, вытащила из-под вороха с
— Надо идти? — она быстро встала, вытащила из-под вороха сена свою измятую гимнастёрку. Земсков высунулся через окошечко. Все спокойно. Ветер несёт облака. Луна то зарывается в них, то снова обнажается изогнутым серебристым мечом. Ни одно окошко не светится. Ни звука шагов, ни человеческого голоса. — Пошли, Людмила. Она не двигалась с места. — Боишься? — Скажи, Андрей, мы можем не дойти? Правда? — Все может быть. — У меня к тебе просьба… — Какая? — он положил по гранате в карманы гражданских брюк, вынул пистолет, проверил его. — Какая просьба? — Поцелуй меня. В полутьме её лицо казалось неясным светлым пятном. Только глаза, ещё большие, чем обычно, отражали отблеск далёкого огня, и чуть заметно белели зубы между полуоткрытых губ. Земсков обнял Людмилу. Она почувствовала между лопатками холодок пистолета, который он держал в руке, прижалась всем телом к Земскову и сама поцеловала его: — Теперь пойдём!
4. КУРДЖИПС
Они благополучно дошли до реки, не встретив ни одного человека. От воды веяло сырой прохладой. Как ни в чем не бывало квакали лягушки. На том берегу из-за леса взлетали ракеты. Земсков шёл неслышным скользящим шагом. Людмила легко поспевала за ним. Узенькая дорожка свернула в камыши. Земсков, не раздумывая, вошёл в плотный строй шумящих стеблей. Другого пути вдоль берега не было, и он уверенно продвигался по еле заметной тропке.