— Людмила! Она бросилась к нему, схватила его за руки.
— Людмила! Она бросилась к нему, схватила его за руки. — Андрей! Я ищу тебя по всему хутору! — Что случилось? С ума вы тут посходили? — Ты не знаешь? — она дико посмотрела на него. — Арсеньева убили! Последние машины уходили с хутора. Земсков стряхнул с себя оцепенение: — Косотруб! Валерка сидел на подножке машины, обхватив ладонями голову. Его бескозырка упала в пыль, по веснушчатым щекам текли слезы. — Косотруб, за мной! — повторил Земсков. — Людмила, садись в «виллис». Сейчас вернусь. Земсков и Косотруб побежали вперёд по улице. Вплотную к стене амбара росла старая шелковица. По её ветвям Земсков вскарабкался на крышу. Отсюда он увидел цепи наступающей немецкой пехоты. Охватывая хутор полукольцом, солдаты приближались под прикрытием танков. «Но почему им позволили развернуться? Почему батареи прекратили огонь? Почему, наконец, не вышел дивизион Николаева?» Ответы на эти вопросы Земсков получил уже в хуторе Кеслерово. Он приехал туда на несколько минут позже дивизиона Николаева, который уже разворачивался на окраине для отражения танков. Второй дивизион стоял правее — на подсолнечном поле. Но противник не преследовал моряков. Дорога была пуста. Николаев сидел в кабине одной из своих боевых машин. Его трудно было узнать. Щеки втянулись. Глаза блестели лихорадочным блеском, как у тяжелобольного. Мокрые волосы прилипли ко лбу.