Начальник политотдела, видимо, имел крепкие связи в Политу
Начальник политотдела, видимо, имел крепкие связи в Политуправлении фронта. После того как его мотострелковая бригада была разбита, полковник — командир бригады — попал под суд, а комиссар Дьяков отделался понижением. Впрочем, не такое уже это понижение — попасть со стрелковой бригады на отдельный полк РС. Разговор с Дьяковым завершил этот неприятный день. Арсеньев собирался обедать, когда, тяжело ступая, вошёл в его землянку начальник политотдела. Он вытащил из-за борта меховой венгерки бутылку водки и молча поставил её на стол. Обедали сосредоточенно, изредка перебрасываясь короткими фразами. Арсеньев злился на себя за то, что пьёт с Дьяковым, но отказаться было неловко. Дьяков, чавкая, обсасывал баранью кость. Его серые рябые щеки заблестели от жира. После второго стакана Арсеньев помрачнел ещё больше, а Дьяков, наоборот, обрёл красноречие. — Кто я был до войны? — разглагольствовал он. — Никто! А теперь я живу. Пусть не на бригаде, черт с ней. У нас хорошая часть, Сергей Петрович. Жить можно! Арсеньеву было противно слушать. «Вот начнётся наступление. Тогда посмотрим, как тебе понравится!» — мысленно ответил он. — Да, кстати, — Дьяков отодвинул от себя пустую тарелку и вытер губы тыльной стороной ладони. — Часть наша — отличная, но некоторые позорят. Разболтались, понимаешь! Отдаю в трибунал сержанта Косотруба. — Старшину Косотруба? — Арсеньев с трудом удержался, чтобы не сказать: «Да кто же тебе это позволит?»