— Так дело не пойдёт! — сказал Назаренко. — Гвардии моря
— Так дело не пойдёт! — сказал Назаренко. — Гвардии моряки — ко мне! К нему подошли все те, кто был с Арсеньевым, и ещё человек двадцать во главе с Яновским. Живой коридор выстроился у въезда на переправу — две шеренги матросов, повёрнутые спинами друг к другу. Клубок постепенно распутывался. Движение пошло быстрее. Через полчаса первая машина морского дивизиона спустилась на переправу. Одна за другой боевые установки пролетали по прыгающим доскам настила. Рядом, спотыкаясь и падая, брели пешеходы — смертельно усталые, потные люди с дикими глазами и тяжёлым хриплым дыханием. Старик в фетровой шляпе и нательной рубашке толкал перед собой детскую коляску, наполненную домашним скарбом, среди которого сверкал на солнце медным боком чайник, придавленный толстенной книгой. Женщина, прикрывая грязной тряпкой обожжённое солнцем лицо, тащила за руку босого мальчишку. Второй ребёнок сидел в корзинке у неё на плечах. Солдат с загипсованной ногой передвигался вприпрыжку, опираясь на сломанный костыль. А под ними бежал мутный Дон, унося к морю обломки ящиков, чей-то раскрытый чемодан, форменную фуражку и множество других самых различных вещей, которые то исчезали, то снова появлялись, мелькая на синей ряби реки. Валерка Косотруб не стал дожидаться, пока машина разведки доберётся до переправы. Захватив свой автомат и гитару с розовым бантом, полученную в подарок от «невесты» — Галочки, он спустился с откоса по методу Бодрова. Перепрыгивая с камня на камень, Косотруб добрался по берегу до того места, где Арсеньев оставил барказ.