— А у меня нет матери, — тихо сказала Марина. Земсков по
— А у меня нет матери, — тихо сказала Марина. Земсков понял, что Марина, не будучи на фронте, пережила, быть может, больше его. — В декабре сорок первого она умерла под Москвой, в нетопленой даче, потому что некому было оказать ей помощь. Я тогда поняла, что если болен близкий человек, то самый лучший профессор — знаток Лермонтова и Блока — не стоит самого заурядного фельдшера. Она молчала довольно долго, потом вспомнила о своём собеседнике: — Простите, Андрей Алексеевич, я перебила вас. — Нет, я слишком много говорю о себе. Вообще это — не моя привычка. Не знаю, почему так получилось. — Со мной многие молчальники начинают говорить. — Марина сказала это, вовсе не желая обидеть Земскова, но он ясно почувствовал черту, которую она провела между ним и собой, поставив его в ряду многих. Ему стало досадно, но он усилием воли подавил это ощущение. «Зачем портить большой человеческий разговор необоснованными эгоистическими претензиями?» — Скажите, Марина, а отец ваш… Он где? — Мой отец — главный хирург нашей армии. Вы его видели, Андрей. Впервые Земсков назвал её не мысленно, а в глаза просто по имени, и она немедленно ответила ему тем же. Земсков не мог этого не заметить. Только что проведённая черта снова исчезла. Этот пустяк взволновал его. Ночью, наедине с женщиной, которая не могла не нравиться, он почувствовал себя уже чем-то связанным с ней и внутренне радовался своему мнимому освобождению от той любви, которая пришла сама, как прилетает непрошенный снаряд.