К санитарной машине, около которой натянули большую палат
К санитарной машине, около которой натянули большую палатку с красным крестом, подошёл инженер-капитан Ропак. На этот раз и ему пришлось побывать в переделке, да ещё в какой! — Как уважаемая печень? Порошочки сейчас дадим, — Юра Горич рылся в аптечном ящике. — Какая, к черту, печень! Разве не видите, что у меня забинтована голова? — И в самом деле! — притворно удивился Горич. — Вот проклятый Земсков! Мало, что сам лезет, куда не следует, ещё людей с собой тащит. Но Ропак вовсе не был расположен ругать Земскова. Он охотно рассказывал всем о том, как колонна с боезапасом шла навстречу отрезанному дивизиону. Свой первый разговор с Земсковым инженер излагал несколько произвольно, но дальше уже придерживался фактов. — Эти молодые люди не очень вежливы, — Ропак сделал паузу, подняв волосатый палец с обручальным кольцом, — но у них есть множество превосходных качеств. — Что вы, Марк Семёнович! — сказала Людмила, которая перебинтовывала ему глубокую ссадину на лысине. — Я считала, Андрей — очень культурный парень. — А разве я возражаю? Он — ленинградец! Вы понимаете? Тот, кто знал старых петербуржцев… — Какой же он старый, Марк Семёнович? — Подождите, девушка. Ленинградца всегда можно отличить по выдержке, вежливости, такту. Шофёр Ваня Гришин ехидно улыбнулся. Он-то слышал, как Земсков разговаривал с инженером. Людмилу не интересовали типические черты ленинградского характера. Она закончила перевязку и ласково провела ладонью по затылку Марка Семёновича. Тот от удивления выпучил добрые и без того выпуклые глаза.