Примерно то же говорил Лавриненко, но только другими слова
Примерно то же говорил Лавриненко, но только другими словами: — Скоро, морячки, будет вам море, по какому так скучаете. Ты, Писарчук, плавал на кораблях? В разговор вмешался проходивший мимо Клычков: — Корабли ходют, а навоз в проруби плавает, все равно как ты, гнида! Чего человека смущаешь? — свою реплику он заключил нелестным упоминанием бога и родственников Лавриненко, на что тот, по своему обычаю, ответил: — При чем бог, когда сам дурак, не понимаешь, что говорю. Будем воевать — а там поглядим. Пожалуй, ложки много подешевеют… — Какие ложки? — спросил Писарчук. Он был тугодум, но не любил, когда оставались неясности. — Обнаковенные ложки. Тебя, к примеру, убьют, ложка останется. Клычков сплюнул сквозь зубы и пошёл вразвалку по дорожке, уже проторённой бойцами среди густой травы, а Лавриненко захихикал, показывая мелкие жёлтые зубы. Старшина батареи ПВО — ПТО Горлопаев, превратившийся в старшину взвода, хоть такая должность и не была предусмотрена, не принял участия в разговоре. Горлопаев был занят тяжёлой работой. Перед ним лежал на снарядных ящиках кусок сравнительно чистой обёрточной бумаги, на которой следовало выписать материальные потери батареи за период степных боев. Он выводил корявые строчки, старательно припоминая все имущество батареи, и иногда, не подымая глаз, бросал вопрос: — Тютькин! В тебя котелок сохранный? Гришин! Ты где подел запасной скат?