— Ладно! Будь здоров! Ты — парень ничего себе, Володька.
— Ладно! Будь здоров! Ты — парень ничего себе, Володька. Сомину стало жаль, что эта взбалмошная и заботливая, весёлая и бесцеремонная девушка уходит из его расчёта. — Ведь мы увидимся с тобой? — спросил он. — Если тебя не убьют, а меня не переведут в другую часть. — А тебя не могут убить? — Меня? — она вдруг расхохоталась. Злости не было и в помине. Глаза сверкали, растрёпанные волосы падали на загорелую шею. Над верхней губой у неё был едва заметный пушок. На смуглых щеках выступила крохотными капельками испарина. Сомину захотелось обнять её, поцеловать прямо в полуоткрытые губы, за которыми белели блестящие, влажные зубы. Он уже протянул руки, но Людмила отступила на шаг. Улыбка исчезла, глаза погасли. — Володя, милый, передай от меня привет Земскову. Ты даже не знаешь, какой он человек. Таких больше нет. Не дожидаясь ответа Сомина, она ушла, поправляя на ходу сбившиеся волосы. А Сомин отправился в свою палатку. Он долго лежал, раздумывая об этой странной девушке, пока не уснул. Ночью его не будили, а как только рассвело, донеслось уханье близких разрывов. Фашисты бомбили Ростов. Лиловая пелена поднималась над ним в безветренное небо. Некоторые эскадрильи проплывали на большой высоте над расположением дивизиона. Казалось, весь мир напоён гудением авиационных моторов. Бомбы падали там, где за невысокой грядой прибрежных холмов угадывалось широкое течение Дона.