У своей боевой машины стоял Шацкий. Теперь ею командовал с
У своей боевой машины стоял Шацкий. Теперь ею командовал старшина 2-й статьи Дручков. Ему передали затянутый в чехол Флаг миноносца. Дручков тщательно укрепил древко у правой дверки кабины и виновато взглянул на Шацкого: «Не моя, мол, вина, что не ты командир орудия». Шацкий понял, но чтобы Дручков не подумал, что ему — Шацкому — горько и обидно, начал с безразличным видом обмахивать снег с крыла машины. Зенитно-противотанковые орудия тоже стали на место. Последней тронулась со стоянки машина Сомина. Когда раздался сигнал тревоги, Сомина словно подбросило на пружинной койке. Каждую ночь он ждал этого сигнала, ждал и боялся, что не успеет собраться, что растеряется, не сможет своевременно вывести орудие в колонну. Так оно и получилось. Пока Сомин наспех натягивал сапоги, фланелевку, ватник, его бойцы уже побежали во двор, одетые кое-как. «Преподобный» Лавриненко додумался захватить с собой волосяной матрац. Писарчук последовал его примеру и потащил на орудие свой. С трудом натянув шинель на ватник, Сомин выбежал во двор. Зенитчики уже взобрались на машину. Вещевые мешки, котелки, матрацы лежали навалом на платформе орудия. — Заводи машину! — крикнул Сомин, но водителя не было. Сомин кинулся обратно в кубрик. Шофёр спал на своей койке. Лицо его было иссиня-красным, на руке, безжизненно опущенной до пола, надулись жилы. На соседней койке лежал Куркин — тоже багровый, тяжело отдувающийся во сне. Сомин тряс изо всех сил того и другого, но безуспешно.